Царь-монах. Государи и самозванцы на русском престоле

Польско-литовские предводители решили ответить защитникам Троицкой обители. В четыре часа пополуночи 13 октября тушинцы пошли на приступ монастырских укреплений. Но монастырская сторожа и дозоры на стрельницах не дремали. Осаждённые словно знали о приступе и во всеоружии встретили нападавших. На монастырской колокольне ударили в набат. За оружие взялись даже женщины – все способные взять в руки секиру или копьё. Не успели осаждавшие приставить лестницы к стенам, как с верхнего боевого хода раздался дружный залп пищалей и мушкетов. Нападавшие сразу потеряли до ста человек убитыми и ранеными. Ощутив решительный отпор, они откатились. И тут вдогонку «ворам» дробом ударили монастырские пушки. Приступ был отбит с немалыми потерями для тушинцев. А через час после приступа – уже ранним утром защитники сделали вылазку, а осадные орудия, оставленные врагом у стен монастыря, внесли в монастырь и использовали их на дрова.

«Той же ночью в первом часу множество пеших людей, литовцев и русских изменников, устремилось к монастырю со всех сторон с лестницами, со щитами и с турусами рублеными на колесах, и, заиграв во многие трубы, они начали приступ крепости. Люди же в крепости бились с ними с крепостных стен, били также из многих пушек и пищалей и, насколько могли, много побили литовцев и русских изменников. И так милостью Пребезначальной Троицы и по молитвам великих чудотворцев не дали им тогда подойти близко к крепости и причинить стенам какого-либо вреда. И они, своим пьянством загубив многих своих, отошли от крепости. Турусы же, щиты и лестницы они побросали. Наутро вышедшие из крепости люди внесли все их в крепость и, пищу на них готовя, предали огню», – писал о тех событиях Авраамий Палицын.

* * *

На рассвете 15 октября 1608 года сводный конный отряд польско-литовской шляхты, гусар, казаков, татар и 200 русских служилых людей на рысях подошёл к Ростову Великому. Лёгким морозцем сковало землю. Тонкий ледяной покров лёг на воды озера Неро. Первые слабые лучи красного солнца заиграли на куполах и крестах храмов Ростова Великого.

Предводителю отряда тушинцев Петру Головичу сторожа из переславских служилых людей донесла, что из Ростова в сторону Переславля вышел немалый пеший отряд с пищалями и лёгкими пушками. Голович велел скрыть главные силы своей конницы в небольшом перелеске у дороги на Юрьев-Польской и Суздаль. Надеясь, что успеет занять оборону в удобном месте, а возможно, и соорудить «гуляй-городок», воевода Сеитов не учёл, что противник может опередить его действия. В полевом сражении конница Головича могла с успехом двигаться в разных направлениях и наносить неожиданные удары его наспех сколоченному отряду. Да и сторожевая служба (разведка) Сеитова недоглядела. Как только его отряд отошёл от города на расстояние двух вёрст, из ближнего перелеска внезапно раздался залп. Отряд потерял убитыми и ранеными более полутораста человек. Люди Сеитова пришли в замешательство. Тут же тушинцы пустили коней в намёт и ударили по пешей колонне противника с левого плеча и с тыла. Они смяли строй и обратили отряд Сеитова в бегство. На плечах отступавших польско-литовская, казачья и татарская конница ворвалась в город. Чтобы сорвать налаженную оборону и посеять переполох ляхи и татары стали поджигать дома. Воины правительственного отряда и посадские люди Ростова «бились до смерти, до упаду», но их действия были разрозненны, и они не смогли изменить ход боя. Городские постройки и дома были зажжены в десятках мест. И через час город Ростов Великий превратился в огромный пожар, бушевавший на площади в три версты по кругу. Многие ростовчане бежали к озеру и пытались спастись у воды. Те, кто защищался с оружием в руках, спасаясь от огня, отступили к соборному храму, у стен которого успели соорудить завалы из брёвен. В течение нескольких часов они отбивали приступы противника. Наконец у защитников кончились пули и порох. Когда почти все оборонявшиеся были перебиты, то оставшиеся в живых затворились вместе с князем Сеитовым, владыкой Филаретом и духовенством в соборе. Ляхи и казаки кричали им снаружи, что зажгут храм, если защитники не откроют церковные врата.

Владыка, осознав, что положение безнадежно, попытался добиться снисхождения. Он вышел из храма к тушинцам с Крестом в деснице. Как только дверь открылась, враги ворвались в собор и перебили почти всех, кто там находился…