Царь-Ужас

Сжав кулаки, они медленно вступили на площадку.

Опасность была только одна: увидев их, капо Гном мог выброситься за стену. Падение капо привлекло бы охрану, но Семену и Якову было наплевать. Они знали, что капо Гном не выбросится с башни. Скорее, они сами сбросят его. Они встали так, чтобы тень не падала на капо Гнома, и так стояли, ожидая, когда он откроет глаза.

Капо Гном был маленький.

Его маленькую фигуру сильно портил горб.

Загорелая правая щека (он лежал левой щекой на рогоже) была покрыта морщинами. Ему явно было за пятьдесят лет, но длинные руки оставались сильными, это точно. И короткие, украшенные узором вздувшихся вен ноги оставались сильными. Семен и Яков сами не раз испытывали на себе силу рук и ног капо Гнома. Но у них тоже были сильные руки, ведь они не зря научились парить в котелке брюкву.

Торопиться им было некуда. Они ждали.

Наконец Гном сонно открыл маленькие глаза.

Он не вскочил, он не закричал испуганно, как они ожидали. Нет, он просто открыл маленькие глаза, а потом не торопясь, совсем по-птичьи, чему сильно способствовали отвисшие отечные веки, снова закрыл их. Наверное, он не поверил увиденному. Но потом так же неторопливо, не пытаясь уклониться от возможного удара, окончательно открыл глаза и тихо сел, поджав под себя ноги. Он был очень неприятен в этой позе с подобранными под себя ногами и с длинными руками, которые сложил на голой груди, вдруг покрывшейся гусиной кожей. Только это выдало его страх.

– Вам не надо убивать меня, – сказал он по-польски. И добавил загадочно: – Я ничего вашего не взял.

Протянув руку к шмоткам капо, Яков сразу наткнулся на грязный полотняный мешочек. В мешочке лежали три больших плитки ванильного шоколада. Он остро и вкусно пах.

– Он ваш, – подтвердил капо Гном по-польски. – Я к нему почти не притрагивался. Он выдан вам на три дня.

Он или действительно не боялся, или делал вид, что не боится. Скорее всего, все же делал вид, потому что его голая грудь, несмотря на солнце, все еще была покрыта гусиной кожей. К тому же он приврал: из трех плиток шоколада две были надкушены.

– Это настоящий шоколад, – повторил капо Гном. – Штурмбаннфюрер выдал его для вас.

8. Подарок рейхсмаршалу

«7 июля сего года на территории вверенного мне форта задержан рабочий (из местных) Ханс Хавелаар, 1906 года рождения, обменявший ржаную муку, весом около 2 килограммов, у заключенного Наума Мечика на утаенный им золотой зуб. В соответствии с распоряжением немецкой безопасности заключенный Наум Мечик в 10 часов утра расстрелян во дворе лагеря в присутствии остальных заключенных. Рабочий Ханс Хавелаар, обменявший муку на золотой зуб, арестован.

При сем: мешочек с мукой».

Штурмбаннфюрер СС Вальтер Штюрцваге отложил вечное перо в сторону и усмехнулся:

– Обычное сообщение. Нелегко спрятать золотой зуб, пройдя столько проверок, но иногда такое случается. Славяне и евреи умеют обманывать, они так созданы Господом. Они послужили Господу лакмусовой бумажкой непорядочности. Но рейхсмаршал прав, – штурмбаннфюрер имел в виду Германа Геринга, – евреи всегда опаснее. Не имея своего места, они всегда стараются занять самые выгодные места. Пытаясь спасти свой род, они покупают свидетельства о рождении у иноверцев, как кукушки, подкидывают детей в приюты. Они как животные. Мы должны понять это раз и навсегда. У них чувства обострены, как у животных. Они чуют запах дыма там, где мы никогда никакого запаха не услышим. При этом они чувствуют красоту или умело имитируют это чувство. Когда истинный ариец и грязный юдэ смотрят на один и тот же предмет, это не означает, что они видят один и тот же предмет. Когда проклятый род будет полностью стерт с лица земли, останутся только некоторые, не все, произведения искусства, произведенные ими. Утеряв имя авторов, эти произведения будут играть роль памятников той странной переходной эпохи, когда искусством пытались заниматься не только арийцы. Понимаете? Рейхсмаршал прав, начав такую работу уже сегодня.

Штурмбаннфюрер взглянул на введенных в кабинет заключенных № 16142 и № 19030. На них же взглянул гость майора – крепкий белобрысый человек с прилизанными светлыми волосами, со щеточкой усов под прямым носом. Бесцветные внимательные глаза смотрели на заключенных без особого интереса, но именно с вниманием. Знаменитый ас, сбивший за время войны около сорока воздушных машин, он был в штатском. Он прилетел в старый форт на своем истребителе, но представлял не военно-воздушные силы, а лично рейхсмаршала Германа Геринга. Даже, может, не его самого, а близких боевых друзей, искавших к дню рождения рейхсмаршала нечто необыкновенное. Штурмбаннфюрер прекрасно понимал, что может помочь знаменитому асу, вот почему приказал горбатому капо в течение нескольких дней подкармливать заключенных № 16142 и № 19030 и не гонять их на полевые работы. Сейчас, глядя на заключенных, он не видел в них каких-то особенных перемен, но штурмбанфюрера радовал сам факт: он сделал все, чтобы подарок для рейхсмаршала выглядел достаточно выигрышно.

– Подойди сюда, – поманил он пальцем Якова.