Царь Живых

Славик осёкся. И больше Ваню иностранными производными от его имени не называл. Не только в этот вечер. Никогда.

Фирма, говоришь…

Ваня мысленно усмехнулся. Вот в чей огород камешек… Крепко задел Полухина Максим со своей старой ТОЗ-8. Неизвестно, на кого и как он охотился из неё в Сибири, — но в клубе за два месяца вплотную подошёл к норме мастера. Причём исключительно на баллах. И без оптики! С обычным открытым прицелом… Ничего себе новичок-«мазилка»..-. Свои достижения Макс объяснял бесценными качествами доставшейся от деда мелкашки. Славик долго его обхаживал, уговаривал — и выкупил-таки, подзаняв и подкопив, тозовку за хорошие деньги… Как и следовало ожидать, ничего не изменилось — Макс с прежним успехом стрелял из «маузера-автомата» с цейссовским прицелом, — а Славик после двух позорных провалов расколотил в щепки приклад дорого доставшегося раритета…

Он не сказал ничего, посмотрев в упор на Славика. Тот смутился:

— Ну, не знаю… Может, и не стоит… Но обмен баллов на очки надо изменять, это точно…

— Я скажу тебе одно…

Ваня подошёл к шкафу, проделал ряд хитрых манипуляций с сенсорными кнопками, невидимыми под фанеровкой, — набрал код и отключил механизм самоликвидации. Узкая горизонтальная панель сползла, открыв потайное отделение. Личный сейф, полагавшийся мастерам, — там, в семи склянках, были заспиртованы трофеи. Семь склянок — семь очков. Ещё три — и звание гроса твоё. Всего три склянки…

Впрочем, грубое слово «склянка» не подходило к тончайшему лабораторному стеклу «Кавалер-Симекс» — никакого искажения-преломления, всё как на ладони… Ваня посмотрел на коллекцию и повторил:

— Я тебе скажу одно — в уставе ничего дословно не сказано про обмен баллов на очки. Там сказано про обмен хвостов на уши. Пусть «мазилки» идут со связками крысиных хвостиков в валютный обменник. Я свои добытые никому не отдам…

Сквозь прозрачные спирт и стекло действительно виднелись уши.

Человеческие.

Клуб официально назывался «Хантер-хауз». Дурное название, честно говоря, — Прохор придумывал. Ваня — для себя — предпочитал попроще: «подотдел очистки».

Подотдел, он же клуб — как организация с написанным на бумаге уставом и членскими взносами, — оформился пять месяцев назад. Примерно в то же время интерн Булатова впервые (и не без оснований) заподозрила, что сошла с ума.

Женщину убивали жестоко.

Цепной пилой.

Щетинящаяся зубьями цепь дрогнула, дёрнулась и стала серой, смазанной, полупрозрачной от быстрого движения.

Обнажённая женщина смотрела на неё игольно-точечными зрачками — равнодушно. На губах застыла бессмысленная улыбка. Женщина была далеко.

Но её безжалостно втащили сюда — в кошмарную для неё реальность. Цепь коснулась кожи — легко, почти ласково — и тут же отдёрнулась. Наискось живота протянулся алый след. Цепь на долю секунды потемнела — и снова стала прозрачно-серой.

На третьем касании женщина закричала — боль пробила блокаду наркотика. Задёргалась всем телом. Сыромятные ремни держали крепко. Цепь продолжала свои бездушные ласки. И только через несколько минут вгрызлась в тело по-настоящему. И пила, и женщина зазвучали по-другому: пила — басовитее, натужнее, женщина зашлась в граничащем с ультразвуком вопле…

Кровавые ошметья полетели в лица зрителям.

— Ну и где здесь искусство? — спросил Тарантино с лёгкой брезгливостью.

Крупные капли крови и крохотные кусочки мяса сбегали по экрану — изнутри. Так казалось. На самом деле они, конечно, попадали на объектив камеры.

— Так в чём тут искусство? — повторил Тарантино. — Все составляющие этого кича просты, как использованный презерватив: вокзальная поблядушка, шприц с дурью и бензопила… Бабу коллективно попользовали и расчленили… Где сюжет? Где конфликт? Где интрига?

Интриги на экране не наблюдалось. Камера показывала, как пила буксует в отдельных фрагментах — уже не дёргающихся.

— Народ любит кич, — возразил собеседник. — Зато такие ленты можно печь со скоростью две штуки в неделю. Не слишком даже повторяясь — всевозможных механических устройств придумано достаточно. Тут и интрига появляется: а что новенькое будет у «Весёлых потрошителей» в следующий раз? И некоторые находки совсем не дурны… Ты видел, кстати, серию с промышленной мясорубкой? Вполне изящно…

Тарантино лишь фыркнул. Собеседник продолжил:

— А пока ты закончишь свой очередной шедевр, зритель тебя забудет… Зритель ждать не любит. Ему нужна новая порция — раз в неделю по меньшей мере… Короче: когда я получу готовую кассету?

Тарантино поскрёб щёку. Фирменный станок, имитирующий при бритье полуторанедельную щетину, обошёлся ему в круглую сумму — имидж требовал жертв…

— Есть некоторые проблемы… — осторожно сказал Тарантино. Слукавил — проблема уже была захоронена в укромном месте. — Исполнитель главной роли… хм… вышел в тираж… Поиски дублёра с подходящей фактурой займут некоторое время…

— Да-а? Некоторое? А ты не напомнишь, дорогой друг, когда ты получил у меня аванс?

Тарантино вздохнул. Напоминать о грустном не хотелось. И он объявил решительно:

— Завтра подберу типаж, послезавтра начну съёмки…