Царевна из города Тьмы

Сакибульбуль обратился к Гор-оглы с такими словами:

— Для чего ты его напоил? Что ты задумал? Но раньше ответь мне, почему ты вернулся без царевны Зульхумар?

Гор оглы посмотрел на свою мать, на Царя-Нищего, на Сакибульбуля и подумал, что среди них нет еще одной близкой ему души. Он сказал тихо, но все его услышали:

— Царевна Зульхумар не дочь ширванского шаха. Она пери, и я полюбил ее больше жизни. Ее зовут Юнус.

Тогда воскликнула Биби-Хилал:

— Не хватало мне ширванской царевны, а тут еще колдунья, пери, окажется моей снохой!

А Шадман сказал:

— Клянусь, добра пери Юнус, она выручает и дальнего, и близкого. Она прислала нам скворца индийского!

— Где же твоя пери сейчас находится? — вмешался в разговор Царь-Нищий. — Я, как мне кажется, ее немного знаю.

— Моя пери прекрасна, как солнце, и добра, как дитя человеческое. Ее обиталище — Город Тьмы. Там, в далеком подземном царстве, в плену у жестоких дивов, томятся люди, наши братья. Я должен их освободить и привести в Чамбиль, и я исполню свой долг!

Услышав эти слова Гор-оглы, чамбильцы пришли в удивление, и восторг: «Воистину, — решили они, — Гор-оглы посох для слабых, глаза для слепцов, приют для бездомных!»

А Сакибульбуль, запинаясь, задумчиво проговорил:

— Слыхал я от стариков, что путь до Города Тьмы длится через безводную пустыню сто восемьдесят лет. Чтобы покрыть его, нужны две или три человеческие жизни. Хотя твой скакун и крылат, не справишься ты, сынок, с этим делом: опрометчива была твоя речь, выбрось из головы пустое мечтание.

— Разве избавить людей от неволи — пустое мечтание? — спросил Гор-оглы. — Разве малая сила правды не сильнее самого тяжкого насилия лжи? Увидите, отец, что мы с Гыратом достигнем Города Тьмы, а достигнем его, полетев на этом диве, любителе хмеля. Он выдержит и меня, и Гырата, да еще возьму я себе в помощники храбрых стрелков, Асада и Шадмана.

Хотя и были польщены похвалой Гор-оглы сыновья Кара-куз, они смутились:

— Разумеется, ты прав, Гор-оглы. Мы люди седла и стрелы. О нашей удали не смолкает молва, перед нами склоняются враги, как трава. Мы и сами думаем: «Воевать не лучше ли? Полевые труды нам наскучили!» Метки наши стрелы, кони ретивы, но противны нам волосатые дивы. Знакомство с дивами мы почитаем грехом, ты уж сам полети на Макатиле верхом. А мы, чтобы чамбильцев не сломил натиск вражий, будем охранять город, как верные страши!

Рассмеялся тогда Царь-Нищий добрым стариковским смехом: хороши, мол, храбрецы — и сказал:

— Я буду твоим спутником, твоим сопечальником, сынок Гор-оглы. Не нужны мне ни див, ни крылатый конь, поможет мне добраться до Города Тьмы мой посох.

Так решив, чамбильцы, благословляя намерение Гор-оглы, разошлись по домам. Гор-оглы приставил Асада и Шадмана стеречь, на всякий случай, связанного дива, который в пьяном беспамятстве храпел среди широкой лужи вина.

Проснувшись поутру, Гор-оглы направился к Макатилю. Смотрит — огромный див лежит посреди улицы, шерсть его — в красном вине, а вокруг — никого. Только вдали, из-какой-то ямы, торчат чьи-то ноги. Смекнул Гор-оглы, в чем дело, рассмеялся, подошел к яме, наклонился — узнал Шадмана: голова его внутри, а ноги снаружи. Потянул Гор-оглы Шадмапа за ногу, а голова изнутри ямы орет:

— Погнался я за лисицей, черно-бурой, остролицей, поймал ее, держу за хвост — не так-то я прост! Не мучай меня, прекрати игру, не то с лисицей в руках умру!

Вытащил Гор-оглы Шадмана из ямы, а тот вроде и не стыдится.

— Где же твоя добыча? — спрашивает Гор-оглы.

А Шадман, не зная ни совести, ни срама, отвечает:

— Лису держал я осторожно, чтобы ее испортилась шкура, по лиса вырвалась: видно, не дура!

Молод еще был Гор-оглы, засмеялся смехом молодости — не остановишь! А тут появился и Асад.

— Где ты был? — спросил Гор-оглы. — И ты испугался бесчувственного, связанного дива?

А тот:

— Отпираться не стану, охотиться на лису помогал я Шадману, сторожил ее, чтобы не убежала с самого начала.

— Нечего сказать, храбрые вы стрелки, — насмешливо похвалил их Гор-оглы. — Поймали вы лису, которая на свет еще не родилась! Неужели вы так боитесь дивов, что даже связанный Макатиль вам страшен?

Гор-оглы махнул на хвастунов рукой, приблизился к Макатилю.

Див, близко почуяв людской запах, поднял огромные веки и слабо, жалобно прохрипел:

— Опохмелиться бы мне, человечек!

— Ты еще пьян, — сказал Гор-оглы. — Когда пьян человек, у него в глазах двоится, а в глазах у пьяного дива все уменьшается. Ты называешь меня человечком, а я ведь великан. Я — Гор-оглы.

— Чего скрывать, кажешься ты мне букашкой. А я-то знаю, что ты, Гор-оглы, великан. Дал бы мне опохмелиться, вернулось бы ко мне хорошее зрение.

— В чем же тебе дать вино: в бурдюке величиной с барана или в бурдюке величиной со слона?

— Пожалуй, хватит мне бурдюка величиной с ягненка.

Так побеседовав с Макатилем, Гор-оглы принес ему бурдюк, наклонился над связанным дивом и влил в его разъятую пасть красное вило. Дикие, как тьма пустыни, глаза дива немного повеселели. Он прорычал удовлетворенно: