Царевна-ведьма

   — Ну как тебе сказать? — не раздумывая, воскликнула Милолика, — Хочу я очень у тебя тут остаться, но лишь настолько… насколько я захочу сама!

   Гул прошёлся по палатам праздничным.   Ответ-то Милоликин получился неоднозначным. Воромиру ведь было надобно, чтобы она по собственное воле пожелала тут остаться, а не по принуждению его, значит, хозяйскому.

   — Я весь с потрохами в твоём распоряжении, прекрасная Милолика! — аж с места своего он вскочил, — Располагай мною как ты пожелаешь!

   — И я тоже в твоём распоряжении, хозяин ласковый! — та ему вторит сладострастно, — Одна я в твоём распоряжении покамест. Не сто и не тыща — а я одна!

   Ох, и радостно взгорланил тут весь огромнейший зал!

   А Воромир усмехнулся опять загадочно, глянул мельком на часы гигантские и налил Милолике полный кубок вина сладкого.

   — Скажи здравицу в честь всех сидящих, Милолика! — громким голосом он ей предложил,    — Восславь напоследок честную нашу компанию, а мы тебе станем внимать. И возвести нам своё главное сокровенное желание, ибо исполнено оно будет моментально!

   Под бурные и ярые рукоплескания Милолика с креслица своего не торопясь встала, кубок полный в десницу взяла и пред собою его вознесла.

   И в этот самый миг часы башенные стали бить. Полночь уже почти что наступила. Все присутствующие смолкли и затаили даже дыхание. Раз, два… — часы счёт свой дюжинный отбивали, — три, четыре, пять…

   И когда осталось нанести им всего три удара, набрала Милолика в грудь свою ёмкую побольше воздуха, и вот какое желание из уст своих изрекла:

   — Кто крал и врал — пусть станет гадом, а мне назад до дому надо!

   И как плеснёт вином красным в Воромирову наглую харю!

   А потом блюдо со стола она хвать, да по башке ему вдобавок — ба-бам!

   В точности совпал этот звук с часовым последним ударом, и в тот же самый миг превратились все там сидящие господа и дамы в жутких и отвратительных гадов. А Воромир таким мерзопакостным страшилищем оборотился, что и описать-то его нету никакой возможности. Ну, гад, он и есть гад — чего там ещё слова на него тратить!

   Страшно чудовища в том залище зарычали, а Милолика, времени драгоценного зря не теряя, вкруг себя-то — швись! — горлицею быстрокрылою оборотилася, да в окошко раскрытое и вылетела стремительно.

   И помчалась она к себе домой, сколько было в крылышках её резвой мочи!

   И так летит она час, летит другой, летит третий… Скоро уже должен и лес её появиться, межмирье то есть заветное, разделяющее свет здешний от света белого…

   И тут тревогу великую почуяла вдруг Милолика. Обернулась она назад — мать честная! — а её коршун чёрный почти уже нагоняет! Не иначе как сам Воромир то был обороченный. Очухался, видать, сей гадёныш и кинулся за беглянкою горлицей по небу вдогонку.

   Видит Милолика — озеро большое впереди показалось. Озеро это она хорошо знала, ибо располагалось оно от леса Ягихиного недалече.   Эх, жалко ведь пропадать, когда вот оно, спасение! Поднатужилась птица-девица, из последних своих силёнок к озеру полетела, и только лишь она черты озёрной достигла, как коршун адский почти что её настиг.

   Камнем тогда она вниз спикировала, а как в воду-то с размаху бахнулась, так оборотилась тотчас в колючего ерша и в заросли водные — шасть! Да и поплыла, таясь в них и прячась, к берегу дальнему.

   А коршун-то мимо шибанулся спервоначалу. Правда, потом он всё же назад вернулся, в озеро плюхнулся, превратился в свой черёд в щучищу острозубую и принялся везде искать Милолику ускользнувшую.

   А пока он её в водах тёмных искал, та до берега уже добралась. А там и вот он уже — лес заветный маячится.

   И вдруг видит Милолика — щука Воромир с разверстой пастищей на неё мчится!

   Выскочила она тогда из воды, лисою рыжею обернулась, и к лесу стремглав метнулась. А   Воромир обернулся на берегу волком огромным — да за нею галопом вдогонку! Слышит Милолика — приближается волчара быстрей быстрого, вот-вот он её уже схватит, осталось, может быть, один прыжок ему совершить, не более…

   А до лесу всего-то шагов сто, и ещё жалчее ведь гаду этому так близко от цели поддаваться!    Ударилась она тогда оземь, мышкой махонькой обернулась и в норку — юрк!   Пролетел волчара в азарте мимо, а когда он, наконец, остановился, то ласкою проворною оборотился, тоже в норку юркнул — и за мышкой по ней побёг.

   О ту пору Милолика-мышь из норы в стороне выскочила, человеческий облик опять приняла, взяла с земли камешек и в нору его затолкала.   А сама кинулась стремглаво к лесу стоящему.   Не смог Воромир через камень тот протиснуться, пришлось ему назад во гневе великом воротиться, да в волка сызнова себя оборотить. Бросился он сломя голову за ведьмочкой молодой и опять-таки почти у кромки леса самого её догнал.

   И в это время критическое Баба-Яга вдруг впереди появилась.