Царица ночи

Когда больного перевели в реанимацию, Матвей отыскал жену пострадавшего и, выслушав историю о выборе дизайнерского шкафа, который теперь был безнадежно испорчен, и стремлении мужа доказать свою маскулинность, отправил ее домой. Следом его ожидало удаление кисты поджелудочной железы, а затем – совещание по поводу восстановления мальчика-подростка после травмы головы. Только после этого, оставив коллег угощаться пончиками, которые принес супруг пациентки, перенесшей операцию на позвоночнике, Матвей наконец смог заняться статьей о клинической анатомии вен нижних конечностей. Тонкие линии вен, подобные рекам на географической карте, извивались перед его мысленным взором и разделялись на более мелкие потоки, повинуясь особой логике, заложенной природой. Потоки крови… Вопросы крови… Самые сложные вопросы в мире.

Матвей отложил черновики и вздохнул, разглядывая белую стену столовой. Заведующему придется немного подождать, прежде чем он закончит текст. Даже спустя год воспоминание о мягком голосе, сказавшем эти слова, оставалось четким, и, если сосредоточиться, он даже мог вновь ощутить прикосновение ее губ к своим.

Смерть сказала ему, что он забудет Бал любви и все, что на нем происходило, – кроме чувств от встречи с родителями, и сперва все так и было. На следующее утро после Бала он не смог вспомнить, откуда на столе взялся цветок, но не стал его выбрасывать – должно быть, кто-то из родственников пациентов подарил в благодарность за помощь.

К тому же ему снился прекрасный сон – его родители были вместе, счастливые и влюбленные, и говорили, что гордятся им. У них были теплые руки, а в глазах сияла жизнь. Сон был настолько реален, что больше походил на воспоминание из глубин памяти, и принес ему физическое облегчение. Матвей наконец-то начал приводить в порядок свою обширную библиотеку, на которую ему не хватало времени последние недели. Книги из длинного, во всю стену шкафа заняли большую часть кухонного стола и дивана, перемешавшись по алфавиту и тематике. Пока Матвей расставлял их по порядку, взгляд его то и дело останавливался на цветке.

Он начинал сомневаться, что принес его из института. Он напоминал о чем-то, что тоже было в том прекрасном сне, но все время ускользало из разума, стоило попытаться вспомнить. Матвей не понимал, почему это не давало ему покоя. Не понимал он и почему вечером в спортзале при виде высокой стройной шатенки у него резко участился пульс – а затем наступило разочарование, когда она повернулась и он увидел ее лицо, симпатичное, но отнюдь не привлекающее его.

«Кого ты вообще ожидал тут встретить? – спросил он сам себя, подходя к тренажеру. – Тянет поговорить с кем-то из бывших?»

Определенно нет. Матвей лег на скамью и положил руки на гриф штанги, готовясь снять его с фиксаторов. Он давно усвоил, что врач из него был отличный, а бойфренд никудышный, и оставил попытки завести отношения. Коллеги намекали ему, что в двадцать первом веке можно было обходиться и без обязательств, и Матвей обещал подумать об этом, когда будет время. Скоро будет четыре года, как он сказал, что завтра скачает «Тиндер».

Обычно силовые тренировки помогали ему привести мысли в порядок, но только не в этот раз. Чувство, что он забыл что-то важное, никуда не исчезло, и, когда он пришел домой, его рука сама потянулась к цветку.

«Вдыхайте его запах. Это придаст вам сил».

В глубине памяти будто вспыхнул огонек. Прекрасное лицо в обрамлении каштановых волос, озаренное пламенем камина. Усыпанные веснушками лоб и щеки. Нежные зеленые глаза. Рука у него на сердце. И… Он прижал пальцы к губам. Поцелуй?!

Возможно, он действительно слишком долго был одинок, раз думал об этом даже во сне. Его предположение подтвердилось на следующее утро, когда он вспомнил, что видел собственный танец с той же прекрасной незнакомкой. На ней было что-то вроде черного плаща и серебристое платье, а танцевать с ней было легко и очень приятно. Матвей едва удержался от нелепого порыва найти в интернете сонник и посмотреть значение такого сна.

Еще больше странностей было на работе, когда в реанимационном отделении Матвей сообщил пациенту, что к нему приходила мать.

– Этого не может быть, доктор, – нахмурился мотоциклист, поправив пластырь на носу. – Мама умерла пять лет назад.

– Умерла? У нее был пучок и бархатное платье, – недоуменно пробормотал Матвей. Он точно видел здесь такую женщину. Но, возможно, в другой палате? Он никогда не путал такие вещи раньше.

– Да, да, она ходила так в театр! Может, это был кто-то другой?

– Может. Прошу прощения за ошибку.

– Все нормально. У вас же куча работы, легко запутаться, – успокоил его пациент. – Она так не любила мой мотоцикл…

Матвей обернулся к девушке, так и не приходившей в себя. К ней должен был прийти человек по имени Рома, ему об этом было точно известно. Но откуда, он не помнил.