Царица поверженная

– По слухам, да. Он отчаянно хочет проявить себя на воинском поприще, ему и ранение пошло бы на пользу, – ответил Антоний. – Ведь все начинают понимать, что без Агриппы, который воевал за него, он бы ни в чем не преуспел.

Но тут на лицо Антония набежала тень. Может быть, собственных успехов Октавиан и не имел, но и подобных неудач у него тоже не было. Не Октавиан потерял в злосчастном походе сорок тысяч человек; ирония заключалась в том, что Октавиан никогда бы не отправился в такой поход.

– Если он уедет, мне самому надо отправиться в Рим, – сказал Антоний, размышляя вслух. – Я мог бы возобновить там свои связи.

С кем же – с Октавией?

– Если ты появишься там, тебя начнут расспрашивать о Парфии, а врать ты не умеешь, – торопливо заговорила я, – и не сможешь отвертеться. Не езди туда, пока не поправишь дела.

– Я так долго отсутствовал, что боюсь утратить всякое влияние. Люди меня попросту забудут. Может быть, необходимо нанести визит, чтобы напомнить о себе.

– Но если ты явишься в отсутствие Октавиана, создастся впечатление, будто ты его боишься! – быстро сказала я. – Как будто хочешь прокрасться в город тайком, за его спиной, потому что робеешь встретиться лицом к лицу.

Конечно, я достаточно хорошо знала, что ехать надо, иначе он окончательно утратит влияние в Риме. Беда, однако, в том, что он может снова угодить под влияние Октавиана.

«Он всегда будет находиться под влиянием той сильной личности, что окажется рядом с ним».

На такой риск я пойти не могла. Значит, следовало удержать его подальше от Рима.

– В таком случае я поеду и приглашу его на встречу, – сказал Антоний.

– Нет-нет! – возразила я. – Пусть он остается в Иллирии. Пусть его разобьют там – позволь иллирийцам сделать эту работу за тебя. Иначе у него появится предлог вернуться в Рим, а войну опять свалить на Агриппу, который добудет для него еще больше славы.

– Пожалуй, это разумно, – согласился Антоний, хотя я чувствовала, что убедить его полностью мне пока не удалось. – Я поеду позднее. Тогда, когда смогу провести в триумфальной процессии закованного в цепи царя Армении.

– Отличная мысль. Римляне обожают триумфы, такое зрелище впечатлит их. А Октавиан пока не победил ни одного внешнего врага и не вправе претендовать на триумф.

Теперь следовало сменить тему, и побыстрее.

– Я должна быть в Египте. Мне придется скоро вернуться.

– Да.

– А каковы твои планы? Поплывешь со мной или останешься здесь, с войсками?

– Если бы мне удалось переформировать легионы, я бы организовал нападение на Армению, и как можно скорее. Но сейчас уже март, и подготовить кампанию в этом сезоне я уже не успею: горные перевалы остаются проходимыми очень недолго. К тому же Секст на свободе, ни к кому не прибился со своими тремя легионами. Я не могу отправиться на восток, оставив спину незащищенной.

– Значит, ты потеряешь еще год, – сказала я. – Целый год будет вычеркнут, и опять по милости других людей. Сперва все откладывалось из-за Октавиана, теперь из-за Секста. Это безумие: чужие обстоятельства зажимают тебя в тиски, и ты не в силах ни разжать хватку, ни игнорировать ее.

– С Секстом нужно разобраться, – стоял на своем Антоний.

Тут он, конечно, был прав. Суть заключалась в том, что после прошлогодних событий Антонию необходимо перегруппироваться, оживить и свою армию, и свой дух.

– Значит, ты остаешься здесь?

– Еще на несколько недель, – ответил он. – Потом я, вероятно, смогу наблюдать за течением дел и из Александрии.

– Поспеши, – попросила я. – Твой город скучает по тебе.

– Александрия там, где находишься ты, – сказал он, взяв мое лицо в свои ладони – одна забинтованная, другая здоровая – и глядя мне в глаза.

Мои приготовления к отъезду почти завершились, и я уже могла отбыть, воссылая благодарности Исиде и двум богам врачевания – Асклепию и Имхотепу – за то, что они вернули Антонию руку. Она прекрасно зажила, трубку и швы уже удалили.

Но тут поспело письмо из Рима. В нем сообщалось, что Октавия уже отправилась в путь, чтобы доставить Антонию помощь: домашний скот, еду, корабли, оставшиеся от одолженных Октавиану, и две тысячи лучших римских солдат, отобранных опять же из личной гвардии Октавиана.

Привез письмо любезный человек по имени Нигер, друг Антония. Мне пришлось принимать его и развлекать беседой, попутно выясняя, где же находится Октавия. Как оказалось, в настоящее время она вместе с грузом должна прибыть в Афины, где будет дожидаться указаний от Антония.

– И каковы эти указания? – спросила я Антония, когда мы готовились ко сну. – Не сомневаюсь, она послушно сделает все, о чем ты попросишь!

И почему он с ней не развелся? Почему я не настояла на этом? Моя ошибка!

– Солдаты мне не помешают…

– Смех, да и только, – сказала я. – Две жены с разных концов мира плывут к тебе с помощью и утешением! Странно, как мы с ней не столкнулись.

– Она мне не жена, – проворчал он.

– Почему? Разве ты с ней развелся? И я помню, что Рим полностью проигнорировал сообщение о нашем бракосочетании. Для них как раз я тебе не жена.

– Ох, я устал от этого! – простонал Антоний, плюхаясь на кровать.