Царица поверженная

– Между Антонием и мной не было полного согласия, – сказала я и не покривила душой. – Порой он совершал действия, отвечать за которые приходилось мне. Я прекрасно осознавала, что Рим провозгласит врагом меня, а не Антония. Но не забудь, что я получила корону из рук Цезаря, и именно он объявил меня союзником римского народа. В мудрости своей он понимал, что я предана интересам моей страны и никогда не являлась врагом Рима.

Я сделала паузу. Слушает ли он меня?

– Как и ты, я стремилась наказать убийц Цезаря и не успокоилась, пока они не получили по заслугам.

– Да, – с удовлетворением ответил он, – они мертвы. Им пришлось заплатить за все.

– Мы с тобой, если вникнуть, не так далеки друг от друга в своих стремлениях.

– А каковы твои стремления? – напрямик спросил он.

– В том, чтобы сохранить на троне династию Птолемеев в качестве верных союзников Рима. А самой тихо дожить свои дни, если это необходимо, в почетной ссылке.

Октавиан ответил не сразу – видимо, подбирал в уме нужные слова.

– Для этого требуется постановление сената, – промолвил он, помолчав. – Ты должна знать, что у нас восстановлена республика. Однако могу заверить тебя, что буду отстаивать твои интересы.

– Полагаюсь на тебя, император, на твое великодушие и милосердие. Прошу тебя, путь мою корону наследуют мои дети!

Он вздохнул, словно досадуя на мою настойчивость.

– Я сделаю все, что от меня зависит. Конечно, династия, которая правила три столетия…

Конец фразы повис в воздухе, словно он дразнил меня.

– Когда я писала тебе и обещала в обмен на это сокровища, имелось в виду не только то, что находилось в мавзолее. Вот здесь полная опись. – Я поднялась и вручила ему большой деревянный ларец. – Обрати внимание на дату на печати: опись составлена еще до твоего прибытия.

На его лице отразилась заинтересованность. Опись имущества воодушевила его больше, чем письма Цезаря. Он был реалистом, не слишком склонным к сантиментам.

– Хм…

Он завернул свиток. Его руки оказались на удивление мускулистыми. Вероятно, участие в походах пошло ему на пользу. Во всяком случае, он больше не кашлял.

– И это все, так?

– Да, все, что я имею. В обмен на жизнь моих детей и их право на египетский престол.

Он внимательно всмотрелся в документ, а потом неожиданно крикнул:

– Эй, Мардиан!

Мардиан, озадаченный и встревоженный, предстал перед ним:

– Да, император?

– Этот список, – Октавиан указал на свиток, – это полный список?

Мардиан бросил взгляд на меня, испрашивая указаний. Октавиан пристально следил за выражением моего лица, желая быть уверенным, что я не подам условного знака. Мне оставалось лишь улыбнуться.

– Э-э-э… – Мардиан замялся. У него на лбу выступили крупные, как жемчужины, бусинки пота. – Мм… не совсем… благороднейший император, тут могут быть некоторые… упущения.

Мардиан бросил на меня затравленный взгляд, показывающий, что он решил признаться.

– Ага, – промолвил Октавиан с ироничной улыбкой. – Значит, упущения? И какого рода?

– Некоторое… имущество не отражено.

– Надо же? И какое именно?

И в этот миг Исида даровала мне столь необходимую силу. Мне удалось заглянуть в сознание Октавиана и прочесть его мысли с той же легкостью, как если бы я читала свиток.

Он замышляет доставить тебя в Рим, чтобы ты приняла участие в его триумфе, посмеяться над тобой, а потом убить. На его милосердие рассчитывать нечего. Перехитрить его и избежать такой участи можно лишь с помощью уловок и ухищрений. Он, со своей стороны, будет пытаться противодействовать тебе. Но пока он прикрывается с одного направления, ты будешь иметь возможность зайти с другого. Используй фальшивые списки, чтобы убедить его…

– Молчи, Мардиан! – вскричала я, вскакивая.

Боги, даровавшие мне прозрение, наделили меня заодно и силой, позволившей в один прыжок преодолеть половину комнаты. Я стала бить Мардиана по рукам и плечам, норовя заехать и по физиономии.

– Ничтожный изменник! Как ты посмел предать меня?

Затем я обернулась к Октавиану и разразилась рыданиями:

– О, мне этого не вынести! Как раз тогда, когда ты почтил меня своим визитом, мне наносит удар собственный слуга! – Я опустила глаза. – Да, это правда. Я приберегла кое-какие драгоценности и произведения искусства, но только потому, что мне нужно иметь хоть что-то, дабы преподнести в Риме твоим жене и сестре. Да, я надеялась купить толику милости, действуя через женщин из твоей семьи. Я рассчитывала, что они отнесутся ко мне снисходительно, как женщины к женщине. Я не знала, что еще предпринять.

Октавиан снисходительно рассмеялся:

– Разумеется, ты можешь сохранить личное имущество. Не беспокойся о таких вещах. Оставь себе все, что сочтешь нужным.