Царская дочь

– Он царь и волен делать, что пожелает. Как-то решил он объехать границы своего царства, чтобы весь народ мог любоваться и восторгаться им. Собрал небольшую свиту да отправился в путь, и повсюду люди подносили ему лучшее, что у них было. Мясо, инжир, виноград, ячменные лепешки, а порой и вино.

Она умолкла.

– И что было дальше? – спросил Иавин.

Зиссель бросила матери пристальный, встревоженный взгляд. Когда Зиссель была еще маленькая, Лидия рассказывала, что ее настоящий отец – не Каменотес, а царь Соломон. Но Зиссель не понимала и думала, что мама ее зачем-то поддразнивает. Только теперь она начала догадываться, что Лидия говорила правду и что дети кричат ей вслед «царская дочка!» не только из-за глаз, что по воле случая имели такой же цвет, как и у царя. Внезапно все, бывшее знакомым и привычным, оказалось частью запутанной и тягостной истории, что началась еще до ее рождения.

– Он брал все, что желал, ведь ему никто никогда не отказывал, – сказала Лидия. Ее голос, обычно такой оживленный, звучал глухо. – Для его подданных нет ничего лучше царского визита – так он считал. А приходил он не только ради угощения.

Иавин изумленно таращился то на Лидию, то на Зиссель.

– Царь Соломон – отец Зиссель?

Лидия кивнула.

– Царь объезжал все свое царство, побывал и на здешних берегах. Он поднялся на гору посмотреть на водопады, встретил у заводи дочь Каменотеса и овладел ею… Вы ведь знаете, что она умерла родами? И ребенок с ней.

Зиссель кивнула и скользнула взглядом по лицу Каменотеса. «Это же я его дочь, я, Зиссель!» – настаивало сердце. Трудно было поверить, что до встречи с Лидией он жил другой жизнью. И с другой дочерью.

– Царь продолжил свой путь и спустя несколько недель прибыл в мою деревню. Родители умоляли его не трогать меня, но он и слушать не стал. Все в деревне знали, что со мной приключилось, отец с матерью не знали, куда деваться от стыда, и мне ничего не оставалось, как уйти из дому. Днем я пряталась, а ночью шагала дальше, как ты, Иавин, пока не оказалась здесь. До сих пор не знаю, живы ли мои родители или умерли с горя.

Каменотес прокашлялся.

– Лидия спряталась в укромном месте у источников. Я пришел туда по воду, и она заговорила со мной. Я увидел, что она молода, устала и скоро родит, и понял: боги возвращают мне погибшую дочь. Мне захотелось взять на себя заботу о Лидии, а ей – обо мне. Но для этого следовало пожениться. Так мы и поступили. А дальше… дальше началась та жизнь, которую вы знаете.

Лидия с Каменотесом уснули. Зиссель сидела в постели и смотрела на Иавина. В отблесках угасающего пламени было видно, что ему тоже не лежится. Медленно подбирая жесты, Зиссель заговорила.

Узнай отец, что у него есть дочь с птичьей лапкой, он велит меня убить. Ему придется не по нраву, коли люди станут сомневаться в мощи его семени. Насмехаться над ним, говорить: «Он желал умножить свою мудрость через сыновей, родившихся во всех его землях. И что получил? Девчонку с птичьей лапкой. Девчонку, что и слова сказать не умеет».

Иавин ошеломленно уставился на нее.

Ты, главное, в Сион – ни ногой, Зиссель. Оставайся здесь, с отцом, с матерью, со мной. Я позабочусь, чтобы никто не причинил тебе зла.

На глазах Зиссель выступили слезы. Иавин – всего лишь ребенок и отвести зло ему не удалось еще ни разу в жизни.

Зло никому из смертных не остановить. Я… я хочу понять почему. Почему я… такая?

На этот вопрос нет ответа. Иавин подобрал под себя ноги.

По воле богов? – спросила Зиссель.

Иавин язвительно хмыкнул. Огонь совсем погас. Они едва видели друг друга.

– Зиссель? – прошептал Иавин. – Я про маму… ты в последнее время не заметила ничего странного?

Ты о чем?

На кровати у стены закряхтел и закашлялся Каменотес.

Зиссель приложила палец к губам.

Иавин умолк, но в последних проблесках пламени Зиссель разглядела, что он изобразил круглый живот.

Часть II

Совет Каменотеса

Каменотес все кашлял, и эти затяжные приступы не давали Лидии и Зиссель сомкнуть глаз. Будто в преддверии зимних дождей во впалой груди старика угнездился влажный холод, и даже надсадный кашель не помогал изгнать его оттуда.

Лидия гладила Каменотеса по редким седым волосам и готовила травяные отвары, которые он послушно пил. Порой он давился ими, и выпитое неудержимо выплескивалось наружу. Отдышавшись, старик тут же принимался извиняться.