Царская карусель. Война с Кутузовым

Филипп Антуан Орнано, дивизионный генерал с маршальским жезлом в ранце, двоюродный брат императора, – был отважен, но молод. Двадцать семь лет от роду. Орнано посчитал свое участие в битве исполненным: замкнул на себе несколько русских дивизий, затаившихся, ожидающих нападения. И когда казаки и уланы объявились перед фронтом, в тылу и на флангах, предпочел бегство. Бегство вполне разумно, если непонятно, какие силы тебе противостоят.

Наполеон тоже пока не понимал, какую задачу задает ему старец Кутузов. Исхитрился-таки! Вот только чем он располагает. Дивизии, шедшие оседлать только что занятую Курганную высоту, повернули навстречу Платову и Уварову.

Через тридцать лет после Бородина Николай Николаевич Муравьев 2-й напишет в своих «3аписках»: «Платов был в тот день пьян и ничего не сделал, как и принявший после него команду Уваров ничего не предпринял. Внезапный удар этот мог бы решить участь сражения в нашу пользу».

Увы! Одной легкой кавалерией с дюжиной пушечек дела решить было нельзя, но ведь правый фланг так и не двинулся на французов. Никаких задач, кроме кавалерийского рейда, Кутузов Наполеону не задал.

Да можно ли сравнивать этих вершителей Бородинского сражения?

Кутузов, принявший армию под командование десять дней тому назад, и Наполеон, проживший жизнь со своими солдатами.

У Наполеона генералы, проверенные в походах, лично преданные, получившие из рук предводителя – царства, герцогства, маршальские жезлы. А что у Кутузова?

Багратион презирал главнокомандующего – царедворец. Барклаю де Толли было только до себя: обижен несправедливейше – Александром, ограниченным Багратионом, всем корпусом русского офицерства, всем дворянством. Чем занимался Барклай де Толли на поле Бородина? Искал места погорячей, подставляя под пули, под ядра своею неустрашимостью, неуязвимостью – солдат. Не был он в тот день командующим армии, в лучшем случае – командир полка, а то и батальона. А Милорадович? Получил в командование два корпуса. Но вместо генеральских забот устроил соревнование с Барклаем де Толли в безрассудности. Помните завтрак под перекрестным огнем французских батарей? Позавтракать Милорадовичу было нечем. Зато в истории запечатлен. Дуростью. А что Милорадович говаривал о Кутузове? Человек подлого нрава.

Впрочем, восхищаемся героями. Как осудишь?

Что в вину поставишь? Разве самую малость – пятьдесят восемь тысяч убитыми, кровавую дорогу до Можайска и кропленую кровью до Москвы.

На поле Бородина у русских был всего лишь один командир – Кутузов. Все остальные – герои.

Нелепость! В лоб на батарею Раевского, захваченную французами, развернувшую русские пушки на русских, солдат вели начальник штаба 1-й армии Ермолов и начальник артиллерии Кутайсов. Оба верхами.

К месту сказать об отношении к главнокомандующему командира 7-го корпуса Раевского: перемену Барклая де Толли на Кутузова он посчитал потерей для армии.

А Багратион так был подавлен назначением Михаила Илларионовича. «Хорош и сей гусь, который назван и князем и вождем, – писал он друзьям. – Если особенного он повеления не имеет, чтобы наступать, я вас уверяю, что тоже приведет к вам, как и Барклай. Теперь пойдут у вождя нашего сплетни бабьи и интриги». А Ростопчину даже пожаловаться успел: «Руки связаны как прежде, так и теперь… По обыкновению у нас еще не решено, где и когда дать баталию – всё выбираем места и всё хуже находим…»

Таковы генералы Кутузова на Бородинском поле. Других у него не было.

Принесли Бонами. Михаил Илларионович, оставя на мгновение свой стульчик, подошел к раненому.

Кирасир Бонами был огромный. Носилки в крови, лицо – красное месиво.

– Спасите его! – приказал докторам.

Генерала тотчас отправили в Татариново.

Доктора постарались. Заткнули на теле могучего француза двадцать одну дырку.

Прискакал адъютант Ермолова с Курганной батареи.

Батарея возвращена, но требуется немедленная замена корпуса Раевского. Из десяти тысяч солдат в строю не более тысячи. Генерал-майор Ермолов, отбивший батарею, ранен в шею, уехал в лазарет. Генерала-майора Кутайсова ищут. Его лошадь залита кровью, обрызгана мозгами. Генералу, должно быть, ядром оторвало голову.

На Курганной батарее было тихо.

– Остановились, – сказал за спиной Кутузова Паисий Кайсаров.

– Корпус Раевского отвести! – приказал Кутузов. – Позицию занять 24-й дивизии Лихачева.

Дивизия эта была половиною корпуса Дохтурова, но она стояла неподалеку от Курганной батареи.

– Не стреляют! – снова изумился Паисий Кайсаров.

– Помчались воевать с Платовым, – сказал Кутузов и подозвал адъютантов, не стыдясь утереть слезу при всех: передышка радовала.

Пришла пора генералам поспешатъ.

Наполеон, впрочем, тоже поспешал. Получив донесение об атаке русской конницы на тылы корпуса Евгения Богарне, прямо-таки кубарем помчался на свой левый фланг. Спасать сражение.

Вице-король Евгений, не ведая, каким силами смята дивизия Орнано, забрал от Бородина, развернул на казаков Платова, на уланов Уварова всю итальянскую гвардию – свой резерв, 6-ю кирасирскую дивизию, три егерских полка.