Царская Русь

Только внезапная смерть Сафа-Гирея избавила Россию от этого врага в марте 1549 года; по свидетельству одного современника, он, пьяный, умывая себе лицо, упал и разбил голову до мозга. Перед смертью хан назначил себе преемником двухлетнего сына Утемиш-Гирея под опекою его матери Суюнбеки, которая была дочерью ногайского мурзы Юсуфа и самою любимою из жен Сафа-Гирея. (Еще прежде него она была женою его предшественника Еналея.) Иоанн думал воспользоваться наступившим в Казани безнарядьем и следующею зимою (1550 г.) во второй раз предпринял поход во главе своей рати. Впервые русский государь лично явился под стенами Казани. Но первые приступы были отбиты; меж тем наступил февраль месяц, и вдруг лютые морозы опять сменились оттепелью, пошли дожди, дороги испортились. Опасаясь недостатка съестных припасов, царь отступил. Таким образом, и второй его поход окончился неудачею, но он оставил по себе прочный след. Уходя от Казани, Иоанн остановился на устье Свияги, и здесь на так наз. Круглой горе заложил основание русской крепости, которая должна была впредь служить опорным пунктом для наших дальнейших действий против Казани. Можно даже упрекнуть Московское правительство в том, что после основания Васильсурска оно доселе не позаботилось выдвинуть далее вниз по Волге еще несколько укрепленных пунктов для облегчения тяжелых и далеких походов на восток. Но то была смутная эпоха Иоаннова малолетства. Построение и вооружение нового города, названного Свияжском, совершено летом 1551 года московскими воеводами под общим начальством Шиг-Алея. Сюда привезли Волгою бревна, срубленные в Углицком уезде и приготовленные для кладки городских стен; однако этих бревен стало только на половину горы; другую половину нарубили в окрестных лесах. Вместе со стеною воздвиг-нули и два храма, во имя Рождества Богородицы и св. Сергия. В новом городе засел русский гарнизон; тут стали хранить пушки и всякого рода военные и съестные запасы для будущего похода большой рати. Вместе с тем новый город, расположенный всего в 20 верстах от Казани, отрезал сию последнюю от ее западных областей, населенных чувашами, мордвою и в особенности горными черемисами. Старшины окрестной горной стороны немедленно начали ездить в Москву и бить челом русскому государю, чтобы он воевать их не велел, а принял бы их в свое подданство. Государь велел приводить их к присяге и подчинил их свияжскому воеводе, которому они должны были отвозить свой ясак или царскую дань; но при сем на три года освободил их от уплаты ясака. Следовательно, одним построением этой крепости Москва уже приобретала довольно обширную область и придвигала свою границу почти к самым стенам Казани. Для испытания новых подданных Иоанн велел набрать из них ополчение и послать против Казани. Это ополчение, собранное из черемис, чуваш и мордвы, действительно подошло к городу и вступило в битву с казанцами и крымцами, и, хотя было отражено, однако на первый раз показало свою верность новому правительству. После того их князья, мурзы и старшины ездили в Москву и получили там от царя угощение и подарки шубами, конями, оружием и деньгами.

В Казани по смерти Сафа-Гирея в малом виде повторилось почти то же явление, какое мы видели в Москве по смерти Василия III, а именно: вдова-правительница с малолетним наследником и с любимцем-вельможею. Наибольшее влияние на дела приобрел отважный крымский улан (собственно, оглан) Кощак, которого некоторые известия прямо называют сердечным другом царицы Суюн-беки. Ему даже приписывали намерение умертвить маленького Утемиш-Гирея, жениться на царице и самому сесть на Казанский престол. Но когда в виду Казани возникла московская крепость, в ней засел не раз бывший казанским царем Шиг-Алей и к нему начали уходить многие недовольные казанские вельможи, тогда в Казани произошли раздоры и смуты. Противная крымцам сторона взяла верх и угрожала выдать их вместе с Кощаком в руки московских воевод. Кощак и крымцы, в числе нескольких сот, бежали из Казани вверх по Каме. Но на главных путях и перевозах уже стояли сильные московские заставы из детей боярских, стрельцов и казаков. Уклоняясь от встречи с московскою стражей на Каме, крымцы вошли в реку Вятку, но тут поджидала их другая застава, именно воевода Зюзин с вятчанами; он внезапно напал на беглецов и большую часть их побил, а часть взял в плен вместе с Кощаком и отослал их в Москву. Там из них более сорока человек были казнены, в их числе и Кощак, который, по словам одного источника, не захотел купить себе прощение принятием христианства. Казанцы после того отправили в Москву посольство с старшим муллою («Куль-шериф-молною»), прося прекратить войну и дать им вновь на царство Шиг-Алея. Иоанн исполнил их просьбу, но под условие, чтобы казанцы выдали всех русских пленников и царицу Суюнбеку с сыном. Из Москвы прибыл царский любимец Алексей Адашев, торжественно посадил в Казани Шиг-Алея и вывел отсюда освобожденных русских пленников; говорят, число их простиралось до 60 000 человек.