Царский изгнанник

   — Ну, не взыщут! Эти французы сами не очень тороваты: шилом бреются да дымом греются. — Мы сюда не деньги транжирить приехали: и то, легко ли, от Тулы почти тысячу рублей истратили. Теперь можно и поэкономнее пожить.

Комиссионер, посланный с запиской Серафимы Ивановны к графу Шато Реньо, возвратился со словесным ответом, что графа нет в Париже, что после бомбардировки Алжира и победы, одержанной им над пиратами (в июле 1688 года), он приезжал в Париж всего на две недели и получил от короля чин вице-адмирала и приказание отплыть со своей эскадрой в Америку.

   — Первый блин комом! — сказала Серафима Ивановна. — Ну а не знаете ли вы, — прибавила она, обращаясь к комиссионеру, — каких-нибудь учителей подешевле?..

Комиссионер назвал ей Гаспара, очень учёного, сказал он, учителя философии, теологии, обсерватории и прочих естественных наук.

   — Ну а как ему цена?

   — По дружбе со мной, он с вас возьмёт не дорого, — отвечал комиссионер.

Кроме того, Серафима Ивановна вычитала в газете имя профессора Антона Даниеля, объявляющего, что он преподаёт историю по новому методу, открытому дядей его, знаменитым историографом Франции, Гавриилом Дэниелем. Серафима Ивановна велела комиссионеру зайти, кстати, и к этому профессору.

Гаспар явился через полчаса после ухода комиссионера и сразу полюбился Серафиме Ивановне своим простым, непринуждённым обращением.

   — Что вы возьмёте с меня за обучение моего племянника? — спросила она у Гаспара, прежде чем спросить, чему он намерен обучать племянника.

   — Изволите ли видеть, сударыня, — Гаспар был гасконец и иногда путался в буквах v, f, b, d и t, употребляя одну вместо другой, — с других я беру по четыре ливра за полтора часа, а с вас, так как вы рекомендованы мне комиссионером, которого я обыкновенно употребляю для своих обширных комиссий, я готов взять половину[62]. Только уж вы не поскупитесь дать на водку нашему комиссионеру.

   — За этим мы не постоим, — отвечала Серафима Ивановна, — а по два ливра за полтора часа — это, воля ваша, слишком дорого. Возьмите для начала по одному ливру, а там мы увидим. Вы, я вижу, славный малый, и мы сойдёмся, прибавим что-нибудь...

   — Никак нельзя, мадам, уверяю вас честью, что для вас только я беру эту цену. Ну извольте, впрочем, пять су я вам ещё скину, а больше, право, не могу уступить ни лиарда.

   — Что за пять су! Уж для ровного счета назначим по полтора ливра. Это составит по ливру в час.

   — Ну уж так и быть, но честью клянусь вам, для вас только...

Миша во время этих торгов чуть не плакал, внутренне обещая себе пополнить из собственной кассы всё, что его тётка выторгует у гасконца.

   — Чему ж вы будете учить моего племянника?

   — Чему прикажете.

   — Истории, например?

   — Да ведь для истории вы послали за каким-то Дэниелем, по газете?..

   — Тот, может быть, ещё задорожится очень; может быть, мы с ним и не сойдёмся в цене... Ну географии, арифметике, философии... ведь вы, говорят, всё знаете?..

   — Всё, решительно всё!..

   — А что это за естественная наука, о которой говорил мне комиссионер?

   — Естественная наука?.. — повторил Гаспар. — Как бы вам сказать... о ней, извольте видеть, даже не совсем прилично говорить на первое знакомство с такой прелестной дамой...

   — А-а-а!!! Ну так Мише ещё рано учиться ей. А обсерватория ваша очень нужна в Сорбонне?

   — Сорбонна, — смею вам доложить, — никуда не годное заведение, а обсерватория везде нужна, она изобретена в Саксонии, на берегах реки Миссисипи...

   — Этой реки я что-то не знаю, — прервала Серафима Ивановна, хорошо помнившая уроки географии у мадам Мариво, — вот реку Миссисипи я знаю, только та не в Саксонии, а в Северной Америке, открыта она испанцами в тысяча пятьсот сорок...

   — Та не в Саксонии, а эта в Саксонии, — возразил Гаспар обиженным тоном.

   — Ну а чему учит обсерватория эта?

   — Как чему? Известно, искусному плаванию по морю или по чему угодно, — не запнувшись, отвечал Гасконец.

   — Да ведь мой племянник не будет служить в морской службе, у него, и то, родной дядя захворал от мореплавания.

   — Ну так вместо обсерватории я могу показать ему что-нибудь другое: например, фехтование. Только надо купить рапиры, маски и перчатки.

   — А дорого всё это обойдётся?

   — Меньше двухсот ливров за всё не возьмут; надо купить настоящие солингенские[63] рапиры; но для вас, извольте, я, по случаю, куплю за сто пятьдесят ливров... не жалейте полутораста ливров, сударыня, зато ваш племянник, смею ручаться, будет через год фехтовать лучше всех в Париже.

   — Дорогонько, — сказала Серафима Ивановна, — но нечего делать. Вот вам шесть луидоров, завтра в одиннадцать часов буду ожидать вас на первый урок...

К вечеру явился и с большой грацией представился Даниель, молодой человек лет двадцати семи, тоже сразу понравившийся Серафиме Ивановне.

Он запросил по два ливра в час с тем, чтобы, во-первых, учить не меньше трёх часов в день, а во-вторых, чтобы Серафима Ивановна купила у него руководство к истории, стоящее двенадцать ливров.