Царский зять (3)

— Ой, — Софья прижала пальчики ко рту — женщина прекрасно знала, что московские цари, ее дед, и отец, постоянно писали сибирским воеводам, требовали искать серебро, которое приходилось покупать у иноземцев.

— И вот здесь, у Нерчинского острога много серебра и свинца. Я дам мастеров, что выплавят его, отделив друг от друга эти два металла. Серебро твоему брату пойдет, а свинец мне, хотя бы треть. Дороговатой выйдет перевозка, но стоит попробовать.

Юрий рисковал — про Змеиную гору он услышал от учителя, а про Нерчинск от напарника, с которым занимался бизнесом. И не только про этот острог рассказал ему приятель, куда сведущий в науке, к которой сам Галицкий был совершенно равнодушен.

— А вот здесь беглые казаки поставили Албазинский острог. Если спустится вниз по Амуру, то с левой стороны будет широкий приток, та река называется Зея. Стоит подняться вверх по ней, то на ручьях можно промыть много золотых самородков и песка. Те люди, от которых я знаю, намыли там десять пудов за раз. А намывать можно до тысячи пудов в год, нужно только людишек вооруженных числом побольше, да казаков — там вроде китайцы на ту землицу претендуют.

Юрий глубокомысленно посмотрел на жену, словно желал скрыть от нее лишнее. Хотя в таком случае на востоке сказали, что «кувшин его мысли испит до дна и показал свое дно».

— А это что за земля?

Софья горящими глазами смотрела на карту, и, не удержавшись, ткнула пальцем на самый край.

— То Аляска, землица неведомая в Новом Свете, что Колумб открыл. Только на юге, а это на севере. Но на кочах добраться можно, — в Новой Руси встречались и поморы, так что как они именовали свои суда, Юрий хорошо знал. И добавил таинственности:

— Там пушного зверя водится видимо-невидимо, золотишко в речках намыть можно очень много. Так что отпиши брату немедленно, пусть людишек шлет, а те без устали и внимательно ищут. А ежели мне еще сведений сообщат, то Федору сразу отпишем. Иди, родная, мне много работать надо, а я хоть так твоему брату помог — все же шурин. Поцелуй меня и беги, занят я сильно сейчас — февраль на дворе, весна наступать будет.

— Спасибо, — жена чмокнула его в губы, пылко обняла и убежала. А Юрий задумчиво потер переносицу и прошептал:

— Может быть, Москва по-настоящему в Сибирь пойдет, а то край совершенно пустынный. Да и я что-то значимое могу с этого дела получить, ведь про Витимское золото ничего пока не сказал. Пусть вначале с китайцами хорошо повоюют…

Глава 8

— Патриарха прибили прямо к воротам церкви, и он принял мученическую смерть. Без жалости побили клириков и прихожан бессчетно. Врывались в дома, и где видели икону или распятие, то мужчин секли, а женок и дочерей их насиловали, зверствовали жутко, а потом или резали, либо в рабство продавали.

— Они показывают этим, как поступят с нами в самом скором времени, — глухо произнес Юрий. Сообщение о резне христиан в Константинополе произвело на него жуткое впечатление, как и на все население Новой Руси — такого кошмара никто не ожидал.

Десятки суденышек каждый день привозили несчастных единоверцев, кому удалось чудом сбежать, вырваться из кровавых лап беснующегося скопища басурман, что опьянев от безнаказанности и дымящейся крови невинных жертв, пришло в неистовство. Тысячи лет жившие в родных местах греки ежечасно гибли сотнями от рук жестоких завоевателей, что пришли в эти края всего лет триста тому назад. А теперь ясно и четко давали понять, что истребят всех христиан, не взирая ни на возраст, ни на пол.

Юрий ясно понимал, что такие погромы имеют своей целью запугать православное население, попавшее под османское иго. И если до победы над австрийцами и взятия Вены турки еще сдерживали звериные инстинкты фанатичной толпы, то теперь все «тормоза» были убраны в одночасье, и «зверь спущен с железной цепи».

И полыхнуло кровавой резней!

Первыми, кто под нее попали, были греки и армяне столичного Константинополя. А теперь кровавый вал прокатился по болгарам, сербам, валахам — всем тем, кто раньше попал под османское владычество. Крепко досталось и католикам — венграм, хорватам и словенцам — однако намного меньше. Но не из гуманизма, а прагматизма — на окраинах раздвинувшей свои границы Блистательной Порты турки старались особенно не зверствовать, чтобы дальнейшее сопротивление им не приняло массового характера обреченного на заклание христианского населения.

Стало понятным также и то, почему относительно веротерпимые прежде османы перешли красную черту. Да потому что хотели воспользоваться оглушительным взятием Вены, и выместили накопившуюся злобу за неоднократные поражения от русских войск и потерю Крымского ханства.

Да и тем, что их послов Юрий выпроводил без чести, разорвав фирман султана и бросив его клочки им в лицо. Да, турки попытались угрожать, на что пришлось ответить, что мира не будет, крымчаки, что занимались «людоловством», изгнаны навечно, а на любую неправедную силу всегда найдется другая сила.