Царства смерти

– Господи, вам надо отдохнуть. – Твердой рукой она уложила меня и не убрала ладонь. – Вы еще несколько дней будете не в состоянии ходить.

– У меня нет нескольких дней! – запротестовал я. – У Валки нет нескольких дней!

– Тогда идите. Еще до заката Перевозчик со Смотроком выловят вас из какой-нибудь канавы.

Она отвернулась и принялась опрыскивать крошечные, аккуратно подрезанные фруктовые деревца, рядами выстроенные под лампами. Несмотря на невысокий рост самих деревьев, фрукты на них были нормального размера. На одном я заметил пару яблок, на другом – три апельсина. На третьем висел одинокий гранат.

– Правда, заката нам здесь не видно, – сказала женщина.

Комната, насколько я мог различить сквозь пелену перед глазами, была не больше трамвайного вагона. У стены выстроились койки – каждая, по сути, металлический каркас с листом фанеры и матрасом. Занята была только моя. Напротив росли деревья, поблескивая листвой в направленном свете ламп. Стены были бетонными и едва виднелись за переплетением труб и кабелей. В комнате было два выхода, один напротив другого. Совсем не похоже на больничную палату; скорее, на электростанцию или пропарочный тоннель.

– Где мы?

– В клинике, – по-лотриански кратко произнесла женщина.

– Вы… Магда?

Она не ответила, но отрицать не стала.

С трудом ворочая языком, я добавил:

– Почему мы здесь?

– Вы хотите сказать, почему клиника здесь, внизу? – уточнила лотрианка, не выпуская опрыскивателя.

Я с трудом кивнул.

– Сюда не заглядывают гвардейцы, – объяснила она. – Слишком глубоко. Слишком старые сооружения. Даже дороги сюда не знают. – Она порылась в черном пластмассовом ящике у соседней койки. – Но сюда приходят люди. Все, кому некуда деться на Падмураке, стекаются сюда. Некоторых вылавливают, как вас. Другие – изгои вроде ваших друзей. Третьи приходят по своей воле.

– А вы?

– Меня призвали, – ответила она, отвлеклась от ящика и потрогала свой халат.

Насколько я мог судить, она перешила обычную лотрианскую униформу, которую носили все zuk, в длинную свободную тунику или даже платье, висевшее на ее худой фигуре, как мешок на огородном пугале.

Магда достала из ящика белую бутылочку и вытряхнула из нее три маленькие таблетки:

– Примите.

– Что это? – Я вдруг почувствовал, что меч Олорина по-прежнему у меня в руке.

– Болеутоляющие. Помогут.

Я долго смотрел ей в глаза, но был вынужден зажмуриться. Свободной рукой взял таблетки.

– Вы же… палатин? – неожиданно спросила она.

Я настороженно прищурился. Впрочем, я уже принял лекарство, поэтому осторожничать было поздно.

– Да. Меня зовут Адриан.

– Палатины быстро выздоравливают. Два, максимум три дня, и будете как огурчик.

– Как огурчик? – невольно переспросил я.

Это выражение было старым, дошедшим до наших дней из классической литературы. Откуда оно взялось на этой планете, где не знали классических языков и где, наверное, огурцы-то не росли?

– Вы лотрианка?

Магда выглядела как типичная лотрианка. Они были легкоузнаваемой, монолитной этнической группой, с характерными черными волосами и пепельной кожей. Все было понятно и без ответа.

– Да.

– А где выучили галстани? – спросил я.

Великий конклав вряд ли одобрял массовое изучение языков, не подвергнутых цензуре и купюрам соответствующими министерствами.

– Отец Диас научил, – ответила она, оглянувшись на дверь в конце маленькой палаты. – Царствие ему небесное.

До этого она уже один раз упоминала бога, что было немыслимо для лотрианки. Я не думал, что хотя бы раз услышу это слово на Падмураке, и уж тем более в катакомбах под великим городом.

– Ваш отец? – уточнил я.

– Нет.

Магда вытащила из-за шиворота тонкую цепочку с украшением. Это был крест из грубо сваренных гвоздей.

– Он был священником. Пришел сюда, чтобы… помогать. Чтобы помочь мне помогать другим.

– Священник? – не понял я.

Что забыл священник Капеллы на Падмураке? И при чем тут крест? Может, ее галстани был не слишком хорош? Но вскоре я вспомнил этот античный символ. Он принадлежал древнему культу адораторов, верования которых с давних времен были защищены в Империи законом.

– Вы… музейная католичка.

На Делосе были музейные католики, но я никогда их не встречал и не видел воочию их символов. Об их вере я знал мало, хотя по настоянию Гибсона читал в детстве отдельные произведения Данте и Мильтона. Этого было достаточно, чтобы вспомнить крест, но недостаточно, чтобы знать его значение.

– Только отец Диас, – покачала головой Магда. – А я лишь стараюсь.