Царства смерти

Было истинным чудом встретить здесь, под куполами Ведатхарада, в двадцати пяти тысячах световых лет от Земли и спустя двадцать тысяч лет после ее падения истинного последователя бога, который был стар еще тогда, когда молод был Бог-Император. По древнему указу музейным католикам разрешалось жить в уединенных обителях вроде той, что стояла в горах Мейдуа. Империя долгие годы терпела – и изолировала – мистагогов-язычников вроде католиков, вишнуитов и буддистов. Договоры, обеспечивающие их защиту, были составлены еще во времена Великой хартии, за тысячи лет до основания Святой Земной Капеллы, и для меня оставалось загадкой, почему Империя до сих пор не запретила этих адораторов.

Но мы были не на территории Империи.

– Значит, он умер? – возможно, слишком бесцеремонно спросил я.

Магда кивнула.

– Он построил это место. Спас меня. Крестил меня. Дал мне имя. – Она обвела рукой палату. – Я продолжаю его дело. Помогаю несчастным, которых приводит Перевозчик и такие, как он. Самому Перевозчику тоже помогла. И его… ребенку.

Ее заминка усилила мои подозрения в том, что Смотрок был одним из лотрианских «новых людей».

– Вы не боитесь, что вас… найдут? – спросил я.

Магда резко бросила на меня колкий взгляд:

– Тогда я буду не первой, кто отдаст жизнь за Него.

Я мог лишь предположить, что она имела в виду своего бога.

– Как ваш священник?

– Отец Диас нас крестил. Давал нам имена. Учил нас стандартному языку. Конклаву это не понравилось. Его задержали, когда он поднялся наверх к больным. – Магда взглянула на ящик рядом со мной. – Арестовали. Отправили в ссылку вместе с другими.

– В лагеря? – спросил я, подумав о станции Мерзлота. – Он был врачом?

– Да, – грустно ответила Магда. – Могу только гадать. Люди все время исчезают. Семьями. Целыми ульями. Может, они и в лагерях. – Она внимательно посмотрела на меня, ожидая реакции. – А может, их продают в вашу Империю. Говорят, палатины пьют кровь, чтобы продлить себе жизнь.

– Что? – Я с трудом сдержал смех.

– Говорят, кровь младенцев продлевает молодость.

– Вздор! – отрезал я, едва не лопнув со смеху в самом прямом смысле; от смеха голова едва не раскололась. – Молодость нам продлевает генетическая инженерия.

Я заметил, что Магда улыбается, и понял:

– Ага, подшутили надо мной?

Она широко улыбнулась, показав неровные зубы, и как будто сразу помолодела.

– Бытует мнение, что конклав на самом деле занимается торговлей людьми.

– То есть это правда? – спросил я, вспомнив, каким пустым показался мне Ведатхарад.

– Люди исчезают уже давно. Теперь все больше и больше. Их отправляют на другие планеты. Если отца Диаса не казнили, то отправили в lahe, планету-лагерь. – Она тихо усмехнулась. – И да, про кровь младенцев я пошутила.

Я скривился и дотронулся до лица перчаткой.

– Надо бы снять с вас эти доспехи, – заметила Магда, поднимаясь с койки и протягивая руки к герметичным клапанам, – и провести полноценный осмотр.

– Не надо. – почти машинально я схватил ее за руку – не с первого раза – и наставил на нее излучатель меча.

Магда удивленно моргнула. В ее глазах не было страха.

– Вдруг у вас другие травмы?

– Нет, – сухо отрезал я. – Все цело.

Я бы знал, если бы у меня были переломы или кровотечение. Комбинезон подал бы сигнал тревоги, оповестил на дисплее шлема и наручном терминале. Оповещений не было. Я бы увидел их, когда пытался связаться с друзьями.

– Почему вы отвергаете мою помощь?

– Со мной все в порядке, черт побери!

Мне пришлось напрячь тело, чтобы приподняться, и кровь прилила к вискам. В глазах потемнело, и я упал на спину, выронив меч из внезапно онемевших пальцев.

Я отключился.

Потерявшись в белой мгле, я ничего не чувствовал. Ушла даже боль, несомненно приглушенная обезболивающими Магды. Я существовал на уровне несчастного декартовского солипсиста, ощущая лишь себя, и ничего более. Это было сродни смерти, сродни тому, что я испытал в Ревущей Тьме, где моя душа скиталась, пока Тихие не направили ее назад. Не знаю, сколько я пролежал в клинике Магды. Несколько часов? Несколько дней? В этой бледной дымке время почти не имело значения. Пару раз я просыпался и видел, что лотрианская женщина-врач наблюдает за мной с соседней койки или ухаживает за маленькими фруктовыми деревьями.

Как-то раз, думая, что я глух для мира живых, она принялась напевать:

От страха злых уроков,
От лживых слов и строк,
От мыслей о высоком,
Где кроется порок,
От лени и бесчестья,
От сном закрытых глаз,
От подлости и лести,
Господь, избави нас[8]

.

Самое удивительное, что пела она на английском.

– А этому языку вас тоже священник научил? – кажется, спросил я.

Не помню, что она ответила, но наверняка. Гимн был прекрасной иллюстрацией к «Лотриаде». Молитва за мир, где было слишком много лжи и страха. Слишком много…