Царственный паяц

Говоря о себе как о композиторе, Северянин подчеркивал повышенное внимание,

уделяемое им построению каждой книги, строгому и продуманному, словно в

музыкальном произведении. Тонкий поэтических слух воплотился в разнообразных

стихотворных увертюрах, сонатах, этюдах, ноктюрнах, прелюдиях, ариях, - в

мелодичных стихах, привлекавших многих композиторов. Среди них были такие

выдающиеся современники поэта, как Сергей Прокофьев и Сергей Рахманинов.

Переписка с ними могла бы расширить наши представления о се- верянинском

творчестве, но сохранились лишь ее фрагменты.

В одном из писем Августе Барановой Северянин сообщал: «С. Прокофьев писал

мне на днях. Он теперь в Германии. Очень хочу пови

32

Последние новости. 1931. 17 сент.

33

П<ильский П.> «Ни ананасов, ни шампанского» //Сегодня. 1931. 15 сент.

даться с ним. Его “Любовь к трем апельсинам” - событие в Европе. Я думаю дать

ему либретто для новой оперы». Трудно сказать, когда состоялась встреча Северянина и

Прокофьева, но известно, что у них еще с 1916 г. был общий знакомый, сын богатого

купца, поэт Борис Башкиров (Верин). Северянин посвятил ему, заслужившему титул

принца Сирени, свою книгу поэз «Соловей». В Берлине осенью 1922 г. с Прокофьевым

встречался не только Северянин, но и Маяковский, которому также особенно близки

были «грубые марши» композитора и опера «Любовь к трем апельсинам».

Сергей Рахманинов знал стихи Северянина еще до выхода «Громокипящего кубка».

Он восхищался колыбельной А. Н. Александрова на слова Игоря Северянина («Пойте,

пойте»). История создания романса «Маргаритки» связана с малоизвестными

страничками дружбы Мариэтты Шагинян с Рахманиновым — «Письма к Ре». Дело в

том, что в первом письме, отправленном известному композитору, она не захотела

назвать свое имя и подписалась ноткой Ие. С тех пор Рахманинов вплоть до их

последней встречи в июле 1917 г. всегда называл ее Яе. Даже написав для Шагинян

романс «Муза», поставил в посвящении: Яе.

Однажды летом 1916 г., когда Рахманинов находился на лечении в санатории в

Ессентуках, Шагинян привезла ему тетрадку с «заготовленными текстами» —

пятнадцать стихотворений Лермонтова и двадцать шесть - новых, среди них

«Маргаритки» Северянина и «Крысолов» В. Брюсова, «Ау» К. Бальмонта и «Сон» Ф.

Сологуба, «Ивушка» («Ночью в саду у меня...») А. Исаакяна в переводе А. Блока и «К

ней...»

А. Белого — все шесть стихотворений, на которые он создал потом романсы. «Тут

же понемножку мы стали разбирать их, смотреть волнистую графику к ним. <...> Тогда

же в Ессентуках, он начал работу над этими новыми романсами, законченными осенью

в Ивановке. <...> Все шесть романсов поразительно свежи и хороши. Критики писали о

них как о новой странице в творчестве Рахманинова; с очень большой искренней

похвалой несколько раз отзывался о них такой строгий и нелицеприятный судья, как Н.

К. Метнер»34. Сам Рахманинов считал наиболее удавшимися и больше всего любил

романсы «Крысолов» и «Маргаритки».

«Наша предпоследняя встреча, — вспоминала Мариэтта Шагинян, - была в

Нахичевани. Проездом через Ростов, где Сергей Василь-

х><>

34

Шагинян М. Воспоминания о С. В. Рахманинове // Воспоминания о Рахманинове

/ Сост., ред., примем, и предисл. 3. Апетян: В 2 т. М., 1967. 2-е изд., доп. Т. 2. С. 167-169.

евич давал очередной концерт, он прислал мне с письмом свои новые романсы и

позвал встретиться... <...> Два часа мы с ним просидели у рояля, - я “рассказывала”, а

он упражнялся перед концертом. Мне было обидно, что шесть романсов на “мои”, так

любовно подготовленные для него тексты, он посвятил Кошиц, а он отшучивался на

18

упреки»35.

Жизнь - всегда любовь

Северянину удалось взглянуть на обыденную жизнь как на романтическое,

достойное изящной словесности путешествие. В самой прозе жизни Северянин

находил поэтичность, освещал ее свойственной ему иронией и простодушием. В его

стихах весь спектр городского бытия, начиная от «мороженого из сирени», «ананасов в

шампанском», «фиалкового ликера» и устриц, «боа из кризантем», «шаплеток» и калош

до новейших достижений техники (авто, летуны, экипажи, электрассо- нансы,

кинематограф и экспресс).

Но тем не менее Северянин не был певцом города и городской культуры, наоборот,

он хотел избрать жизнь в природе, вдали от цивилизации. В письме А. Д. Барановой от

24 июля 1923 г. поэт восклицал: «Как омерзительны и отвратительны города со всей

своей гнусью и неоправданностью!». Живя в Тойле (Эстония) с 1918 г., поэт ходил за 3-

5 верст в леса и ловил форелей. Нередко в письмах Северянин создает яркие зарисовки

дивного озера Ульясте: «Извилистая тропинка вокруг прозрачного озера приводит Вас

к янтарной бухте, на берегах которой так много морошки, клюквы и белых грибов.

Мачтовые сосны оранжевеют при закате. Озеро зеркально, тишь невозмутима,

безлюдье истое. Вы видите, как у самого берега бродят в прозрачной влаге окуни,

осторожно опускаете леску без удилища в воду перед самым носом рыбы, и она

доверчиво клюет, и Вы вытягиваете ее, несколько озадаченную и смущенную.

Лягушки, плавая, нежатся на спинках смотря своими выкаченными глазами прямо на