Царство. 1951 – 1954

— Русские и украинцы, — продолжал Хрущев, — печали и радости делили пополам, в войну рука об руку фрица били, а ты — концерт некислый, банкет славный, стыдно!

— Предлагаешь заново, что ль, праздник отпраздновать?! — с издевкой выдал маршал и лениво перебрался в кресло, поближе к Хрущеву.

— Предлагаю, — отчеканил Никита Сергеевич, — подарить Украине Крым!

Николай Александрович чуть не поперхнулся.

— Ты что, сдурел?! Крым — это исконно русская земля, там флот наш!

— А он что, куда-то уплывет, флот?

Булганин оторопело глядел на друга.

— Ты, Коля, мне на такой вопрос ответь: Киев, чья, по-твоему, территория, вражеская?

Булганин недовольно насупился.

— Что молчишь? А Одесса — чья? А Казахстан? А Минск? — наступал Хрущев.

— И Киев, и Минск, и Москва, и Севастополь с Одессой, это, Коля, наша территория, советская, никакая не другая! И если мы Крым Украине передадим, страна наша меньше не сделается, и мощь ее славная не убавится, поменяются лишь слова на бумажке, а бумажки мы как-нибудь переделаем. А если в знак вечной любви братскому украинскому народу Крым отдать, еще крепче дружба России с Украиной станет, еще роднее! Никакие бендеровцы, никакие замаскированные уроды этой великой дружбы не разорвут! Политика это, Коля, а не каприз.

Закончив тираду, Никита Сергеевич взял с вазы оставшуюся виноградную гроздь.

— С Крымом, брат, ты спешишь! — возразил Николай Александрович. — Понятно, что все формально, что государство одно, но как-то не по душе такой подарок.

Хрущеву не нравилось, что Булганин не разделяет его точку зрения. Он с недовольством смотрел на собеседника.

— Когда ты дачи просишь, я ничего, беру и решаю, без философий, без нравоучений! Не спрашиваю: кому дача, зачем? Кому квартира? Какая? Можно ли, нельзя ли? Глаза закрываю и молчком для друга устраиваю. Так или не так?! — прикрикнул Никита Сергеевич. — А тут необходимо государственный вопрос рассмотреть, а ты помогать отказываешься! А чуть что — Никита, выручай!

— Что ты сразу кипятишься? Я же не отказываюсь помогать, мы пока просто беседуем. Хочешь Крым хохлам отдать — отдай, только Президиум на дыбы встанет! — пожал плечами Булганин.

Никита Сергеевич подскочил к нему вплотную.

— Вот за этим к Маленкову и идем, чтобы в Президиуме порядок навести, чтобы с председателем Совета министров единым фронтом выступить! Хорошо бы Маленков лично о Крыме сказал, тогда бы мы изо всех сил Егора поддержали, а нас, Николай, никто не переспорит!

— Это тебя, заводного, никто не переспорит! — зевая и снова перебираясь из кресла на диван, заметил Николай Александрович. — Ты как вцепишься зубами, так ни за что не отпустишь, крокодил проклятый!

Наклонившись к самому уху маршала, Никита Сергеевич произнес:

— Пойми, друг, Крым мы с тобой никому не отдаем, а резонанс будет потрясающий! Вот где величие России! Вот где братская дружба народов! Смекаешь?! Ты как ездил в Крым купаться, так и будешь ездить, а Украина с Россией ближе станут.

— А сейчас разве далеко? — не то улыбнулся, не то оскалился маршал.

Хрущев выпрямился и покачал головой.

— Ты мне помогать будешь или нет?! К Маленкову со мной пойдешь?

— Да пойду, пойду, не шуми! — сдался Николай Александрович.

— Сделал я сегодня, Нинуля, большое дело, — сев на кровати проговорил Никита Сергеевич. — Даже сам не верил, что получится!

— Какое дело? — Нина Петровна уже лежала в кровати, время было без пятнадцати одиннадцать.

— С Булганиным ездили к Маленкову, убедили передать Украине Крым.

— Как это? — привстала на кровати супруга.

— Так это! — передразнил жену Никита Сергеевич. — Теперь украинцы будут меня на руках носить, такой лакомый кусочек им перепал.

— Не пойму, зачем?

— Недалекая ты! — насупился Никита Сергеевич. — Теперь я у украинцев точно библейский герой буду!

5 февраля, пятница

Вернувшись с Медвежьих озер, Сергей взахлеб рассказывал отцу о строящемся радиотелескопе.

— Пап, скажи, когда ракета в космос полетит?

— Не забегай так далеко вперед! — остановил любопытствующего Никита Сергеевич. — Космические работы только разворачиваются. В перспективе обязательно полетит!

— В ближайшей перспективе? — задыхаясь от нетерпения, не унимался сын.

— Хочется, чтоб получилось в ближайшей.

— В самой ближайшей?

— Чего секреты выпытываешь?! — нахмурился отец.

— Я никому не скажу! — посерьезнев, ответил студент. — Знаешь, какие у нас умы работают! Знаешь, какие головы?! Не знаю, что бы я сделал, только б в таком деле помогать!

— Учись лучше!

— Учусь! — мечтательно вздохнул сын.

— И ешь давай как следует, а то ходишь, кусочничаешь, то тут бутерброд перехватишь, то там кусок пирога, а молодому организму питаться надо, тем более ты науками занимаешься! — прикрикнул отец. — Не будешь правильно питаться, Валерия Алексеевна тебя от занятий отстранит!

— Не отстранит!

8 февраля, понедельник