Царство. 1951 – 1954

— Привет, Митрофан Иванович! Мы тут с министром Булганиным совещаемся, хотим тебя попросить, чтобы ядерный взрыв на предстоящем учении был минимальной силы. Лучше повторные учения сделаем, а на этот раз ставь самый минимальный заряд. Никого не слушай, если увеличить силу потребуют, категорически не делай, ясно? Это мы тебе приказываем. Раз ясно — молодец! У нас, по сути, первая тренировка с ядерным оружием, главная задача — максимально людей сберечь. Взорвем, поглядим последствия, тогда определимся, согласен? Согласен! — прикрывая ладонью трубку, озвучил ответ Хрущев. — В следующий раз взрыв можно сделать мощнее. Надо силу разумно наращивать, и военнослужащие будут опытнее. Вы меня поняли, товарищ Неделин? — переходя на «вы», говорил Никита Сергеевич. — Поняли. Ну и отлично! С Курчатовым и Сахаровым посоветуйтесь, и лично обо всем мне докладывайте. Николай Александрович правильно о людях беспокоится, он здесь, у меня, — Хрущев еще раз заострил внимание на военном министре. — Я товарища Булганина целиком поддерживаю. Вы того же мнения? Отлично. Ну, будьте здоровы! — и Никита Сергеевич дал отбой.

— И Жукову позвони, — протянул Булганин. Он порозовел от выпитого «Ахтамара».

— Жукову лучше при личной встрече сказать, он взрывной.

— Профессор Виноградов пообещал мне мужскую силу восстановить, — добродушно улыбнулся министр Вооруженных Сил.

— Будешь корку женьшеня сосать, а после за прислугой гоняться! — хмыкнул Никита Сергеевич.

— Ну тебя к лешему! Я уже и женьшень жрал, и печень трески с крабовым мясом вперемешку трескал, и морскую капусту килограммами лопал, и лимонник заваривал, а все больше одного раза не получается.

— Ну, один-то есть! — Никита Сергеевич бодро хлопнул товарища по плечу.

— Что один, я раньше за ночь три мог, а однажды пять получилось!

— Сколько-сколько?! Ты, как тот рыбак! — засмеялся Хрущев.

— Чего?

— Врешь, вот чего!

— Да не вру! — обиделся Булганин. — Правда, было. Хочешь, перекрещусь?

Хрущев махнул рукой.

10 февраля, среда

— Любуйся! — Хрущев бросил перед женой газету, где на первой полосе был опубликован Указ Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик о передаче Крымской области Украине. Нина Петровна взяла ее в руки и прочла:

— Указ Президиума Верховного Совета СССР. Учитывая общность экономики, территориальную близость и тесные хозяйственные и культурные связи между Крымской областью и Украинской ССР, Президиум Верховного Совета Союза Советских Социалистических республик постановляет: Утвердить совместное представление Президиума Верховного Совета Российской Федерации и Президиума Верховной Рады Украинской ССР о передаче Крымской области из состава Российской Федерации в состав Украинской Советской Социалистической Республики.

11 февраля, четверг

Заседание Президиума Центрального Комитета шло больше двух часов, и вдруг Маленков снова заговорил об объединении Германии. Именно на таком всецелом объединении настаивала Америка. Отношения с бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции оставались сложными. Георгий Максимилианович всячески пытался их поправить, путем уступок, хотел добиться лояльности к Советскому Союзу, смягчить международную напряженность.

— Я, как первый заместитель председателя Совета министров, категорически против! — произнес Молотов. — Я десять лет возглавлял правительство и всегда был сдержан в решениях! Вы, товарищ Маленков, заговорились! Вы уже поднимали этот вопрос. Тогда на вашей стороне был предатель Берия.

— Про Берию вспомнил!

— Что Сталин поручал, то и балакал, — на ухо Хрущеву хмыкнул Булганин.

Никита Сергеевич одобрительно кивнул.

Зал, где заседал Президиум Центрального Комитета, накануне выкрасили в приятный кофейно-розовый цвет. От этого помещение казалось просторней. За последние двадцать лет, зал этот, обветшал и помрачнел. Собирались здесь редко. Сталин любил прикинуться демократом, выспросить мнение товарищей, но чаще делал это в неофициальной обстановке. Обычно на «ближней» разворачивались бурные дебаты. Начинал Сталин примерно так: «Хотел посоветоваться вот по какому вопросу…» Все прекращали есть и втягивались в дискуссию. Иосиф Виссарионович выслушивал каждого, ему нравились споры, но решение всегда оставалось за ним. Как правило, решение уже имелось, и вождь своими замечаниями, жестами и советами, подводил присутствующих к желаемому. Сидящие за столом только и ждали от Сталина подсказки. Сталин не сразу подсказывал, любил стравить соратников, то одних поддержит, то за других выскажется, то невесть на что намекнет, вконец запутает. Выдающийся был хитрец, ну и стратег, понятно, выдающийся. Поговорит с приближенными, добьется своего и прогонит — посоветовались!