Царство. 1951 – 1954

Только кажется, что бить пенальти легко. Ничего легкого. На тебе сосредоточен весь многотысячный стадион, настырные глаза упираются в твое хлипкое тело, защищенное от окружающего мира, майкой и трусами. Это почище чем гипноз, это куда страшнее. Жадные взгляды прожигают игрока насквозь. Одни ждут от него победы, другие — промаха, одни проклинают, другие — молятся. Игрок словно мишень под многотысячным прицелом, и всегда останутся недовольные и злые. Футболист, который пробивает пенальти, худеет от стресса, седеет от стресса, разрушается от стресса. Вопреки всему ему нужно забить, поразить цель, но один неловкий шаг, одно неверное движение, жест, мысль, вздох — и удар по воротам может обернуться катастрофой.

Многие думают, что забить пенальти просто — пойди, попробуй! Вратарь видит мяч насквозь, чувствует его до заикания, предугадывает. Вратарь пережил многие тысячи ударов — прямых, боковых, с подкруткой, слева, справа, головой. Вратарь знает их наизусть, они снятся ему во сне, и нет таких ударов, какие голкипер не смог бы отразить, он берет любой, даже самый сложный, потому что вся жизнь вратаря — сплошные удары, откуда угодно — и открыто, и исподтишка. Хороший вратарь может не только видеть, но и слышать мяч, предвосхищая движение, неожиданную траекторию, отскок, любую возможность. Глаза голкипера на мяче, глаза бомбардира на вражеских воротах.

Зауров разбегается и бьет. Гол. Московский стадион взвыл от горя. Счет становится два-три. Никита Сергеевич сияет. Берия хмур. Впереди по-прежнему московское «Торпедо», но разрыв сокращен. У киевлян появилась реальная возможность сравнять счет, а может, чем черт не шутит, и вырвать победу!

— Надо собраться, собраться! — истошно орет тренер и неважно, чей это тренер, важно, что нужно собраться, мобилизоваться, надо играть из последних сил, на износ, сгорая в урагане страстей. Вперед, только вперед!

Рев на стадионе зверский, хищный, животный. Тысячи людей в нечеловеческом порыве, в экстазе, на пике эмоций, на пределе страстей. Это уже не футбол, сколько злости, ненависти скопилось! Динамовцы наседают.

— Ребята, держитесь! — кричит молодая женщина, неистово размахивая косынкой. Из обыкновенной учительницы она превратилась в мегеру. — Дер-жи-тесь! Ребята-а-а-а!..

До конца матча остается девять минут. На поле пошла настоящая рубка. Как очумелые рвутся к воротам москвичей киевляне. В миг обстановка меняется — торпедовцы обложили ворота гостей. Чтобы поддержать нападающих, на киевский край сломя голову несутся московские защитники. Торпедовцы столпились у киевских ворот. Ну нельзя же оставлять собственные ворота без присмотра! Хоть кто-то должен остаться в защите! Никого. Все вышли вперед. Трибуны бурлят.

— Бей! Бей! Что тянешь?! Бей!

Удары сыплются за ударами, жуткие, мощные, хлесткие. Мяч отбит. Удар. Отбит. Удар. Снова отбит. Толпа футболистов ватагой носится за ним, толкаясь, лягаясь, наседая. Из последних богатырских сил, ценой невозможного, спортсмены пытаются завладеть мячом, чтобы поразить неприятеля. С мячом киевский нападающий Богданович! Он играет головой. Мяч летит в сторону торпедовских ворот, Богданович рванулся вдогонку, и тут защитник Туманов отбивает мяч рукой. Штрафной в ворота москвичей. Зрители волнуются. Бить штрафной будет здоровяк Шипитько. Он подбегает к мячу, зло сморкается, поднимает его, зачем-то яростно трясет, ставит на позицию, отбегает, и с вожделением хищника смотрит на цель. Лицо у него отвратительное, как у людоеда, непримиримое, очень злое. А это всего лишь футбол! Всего лишь спорт, не больше. Кажется, если бы соперникам раздали автоматы, они бы не раздумывая, перестреляли друг друга!

Перед воротами торпедовцы выстроили стенку, сомкнулись плечо к плечу. В сетку ворот не попасть, заслон создает непробиваемую защиту, единственная возможность — как следует закрутить слева. Стоя лицом к Шипитько, игроки инстинктивно прикрывают руками самое ценное — мужское достоинство.

— Сейчас сделает им гоголь-моголь! — прищурился Хрущев.

— Эти проходимцы не ворота защищают, а яйца берегут! — наморщил нос Берия.

Разбег, мощнейший удар прямо по стенке. Крайний футболист «Торпедо» согнулся и, прихрамывая, поскакал за остальными. Ему повезло, в последний момент он успел повернуться боком, и мяч, как разрывная граната, заехал ему в бедро. Шипитько всегда лупит по стенке убивая кого-нибудь из игроков. Все знают о его жутких, тяжеловесных ударах. Некоторые защитники не выдерживают и за мгновение до удара срываются с места, разрушая неприступную преграду. Этого-то и ждет вышибала Шипитько, тогда-то мяч, как пушечное ядро, врывается в ворота противника.

Что творится на поле! Борьба за мяч несусветная: кому-то отдавили ногу, кого-то грубо пихнули, кого-то послали матом, и тут срывается капитан москвичей Горовой, он изо всех сил отталкивает нападающего киевлян. Нападающий все-таки удержался на ногах. Кривой замах кулака, пронзительный свисток арбитра.

Стадион разорвало, как грозовое облако — назначен второй пенальти в ворота москвичей!

— Влипли! — прошипел Берия. — Жопники!