Царство. 1955–1957

Думаете, он не знал, что происходит в застенках? Знал. Об этом многие знали. Но кто был он, а кто были мы! Он, Маленков, поставлен был надзирать над органами! Имел прямой доступ к Сталину и в то же время не мог ничего поделать! — обличал Первый Секретарь. — Ни его, ни Берию правда не устраивала. Мы, здесь присутствующие, не выдерживаем этих страшных воспоминаний, от которых до сих пор шевелятся волосы и воротит с души. На ночь заключенным под дверь ставили пластинки с истошным детским криком, вот до чего дошли! Хочется вскрыть этот гнойник, восстановить справедливость, снять с невинных грязные обвинения. Мы хотим хоть как-то оправдаться перед живыми, хоть чем-то обелить память мертвых. Поэтому я во всеуслышание сказал об этом на ХХ Съезде. А они? Что они? Молчат. Нету мужества признаться! И не просто молчат, они даже не пытаются что-либо сделать. Ни тогда не пытались, ни сейчас! Где им место теперь?! — выкрикнул Хрущев. — Я затрудняюсь сказать.

— И ты, товарищ Хрущев, не в стороне стоял! И ты органами командовал! — подал голос Каганович. — Не надо на нас кивать!

— О себе я первый сказал, вы не тем местом слушаете! Недаром антипартийную группу собрали!

— Мы собрались в конституционном порядке, без каких-либо нарушений! — с раздражением возразил Молотов.

— Предоставим вам слово, тогда будете говорить!

Поздно вечером Никита Сергеевич вернулся домой.

— Чуть расслабился, Нина, и поползли змеи, зашипели, так и норовят укусить! Насчет Молотова с Кагановичем у меня иллюзий не было, а вот Булганин прямо поразил, и Шепилов, интеллигентик — наш Никита Сергеевич! Наш дорогой! Как вы скажете, так и будет! А сам?! Двуличник!

— Обошлось, Никитушка! — Нина Петровна притянула мужа и поцеловала в лоб.

— Спасибо Жукову с Серовым! Жуков сразу «господ» на место поставил, а Серов членов ЦК в Президиум провел. И Ленька Брежнев с больничной койки сбежал и встал на защиту! — Никита Сергеевич стянул тесный галстук.

— А Анастас Иванович?

— Анастас — это особый разговор, ему я больше других благодарен, не дрогнул. Если б меня выперли, его б за мою защиту не пожалели. Микоян — золото. И Суслов с лучшей стороны открылся, шурупит товарищ Суслов. А мудозвоны сидят, воняют! Ну, мы им зададим!

— Ты кушать будешь?

— Супчика похлебаю, что у нас там?

— Бульон.

— Не-е-е!

— Гороховый остался, вчерашний.

— Гороховый давай. И рюмочку.

Нина Петровна пошла к буфету. Никита Сергеевич блаженно развалился на кресле.

— И Катька постаралась, в туалет отпросилась, а сама бегом к ВЧ и давай секретарям обкомов названивать, а ты ее чихвостишь!

— Ай, умница! Не стану больше ругаться, — пообещала Нина Петровна и, вернувшись к столу с графинчиком водки, снова ласково поцеловала мужа. — Люблю тебя, Никитушка!

— И я тебя, мое солнышко!

В комнату постучали, в дверь заглянул дежурный офицер:

— Вам Каганович звонит.

— Каганович? — сдвинул брови Никита Сергеевич.

Он встал и пошел к телефону.

— Никита! — послышался в трубке голос Лазаря Моисеевича. — Что ты с нами сделаешь?

— А вы бы со мной что сделали? — прохрипел Хрущев. — Идите вы на х…! — выругался Никита Сергеевич и со злостью бросил трубку.

1 июля, понедельник

Андропов явился на доклад к Леониду Ильичу. На прошлой неделе он был освобожден от обязанностей Чрезвычайного и Полномочного Посла Советского Союза в Венгерской Народной Республике и по рекомендации Брежнева назначен заведующим Отделом Центрального Комитета по взаимодействию с коммунистическими и рабочими партиями. Брежневу и Микояну Андропов при посещении Венгрии понравился, они и заступились за опального посла, убедили Первого Секретаря, что дипломат в Будапеште сработал четко, не подвел. Если бы этого заступничества не случилось, Андропова, вместе с некоторыми руководящими работниками посольства, исключили бы из рядов КПСС, а потом отдали под суд.

— Юрий Владимирович! — протянул руку Брежнев. — Рад видеть! Когда прибыл?

— Вчера.

Бывший дипломат стоял перед Секретарем ЦК навытяжку, именно Леонид Ильич сыграл в его назначении решающую роль.

— В Москве обосновываешься?

— Благодаря вам квартиру на Кутузовском проспекте дали, теперь соседями будем!

— Хороший сосед — больше, чем родственник! — заулыбался Леонид Ильич.

При входе у самой двери Андропов поставил ящичек, который принес с собой.

— Что притащил? — кивнул на коробку Брежнев.

— Товарищ Кадар вино передал. Венгерский токай.

— Попробуем. Как он там, справляется, наш Янош?

— Справляется. И в гости ждет.

— Обязательно выберусь, — пообещал Леонид Ильич. — А мы с тобой сейчас к Хрущеву пойдем. Представлю тебя в новой должности. Давай-ка и токай прихватим, Никита Сергеевич вина уважает.

— Конечно, конечно! — засуетился Андропов, подхватывая коробку. — Надо было два ящика брать, как же я не додумал! На следующей неделе еще токая организую!

— Не суетись! — покровительственно отмахнулся Брежнев.

— Я вам бесконечно благодарен, Леонид Ильич! — распахивая перед благодетелем дверь, рассыпался бывший посол.

— Поработаем, Юра, поработаем!

3 июля, среда