Царство. 1955–1957

Все члены «антипартийной группы», именно этими словами окрестили противников Никиты Сергеевича, признали свои ошибки, раскаялись, просили дать возможность искупить вину любой работой. В лучших традициях сталинского времени они вымаливали прощения, взывали к пощаде, один Вячеслав Михайлович Молотов твердо смотрел вперед, не отрекаясь от собственных убеждений. Молотов несколько раз брал слово на Пленуме, требовал слово! Снова и снова высказывал личную точку зрения, настаивал, что нельзя смешивать Сталина с грязью, что Хрущева следует строго предупредить о перекосах, которые тот допускал. Зал гудел, не желал слушать оратора. При каждом удобном случае Молотов пытался высмеять выскочек-холуев, унизить, лягнуть, указать шавкам место. Особо раздражали разнузданный Серов и приспособленец Брежнев, и еще мечтал Вячеслав Михайлович оказаться один на один и плюнуть в лицо до смерти перепуганному Климу Ворошилову, который сразу после появления в Кремле членов ЦК заюлил, стал называть Хрущева не иначе как Никита Сергеевич, полностью открестился от первоначальной позиции, запамятовал, что называл Хруща популистом, хвастуном и недоучкой! А как лебезил на Пленуме Булганин, выгораживая и обеляя себя, смотреть тошно! Молотов был выше их, куда выше! Он до конца дней останется железным и несгибаемым, никогда, ни при каких обстоятельствах не будет пресмыкаться, склонять в покорности голову, даже Сталину не удалось его переиначить, перековать, он стойкий солдат! И Бог хранил его, не попал товарищ Молотов в оборот к безраздельно преданным Родине работникам внутренних дел, не испытал на себе, на что они, бесчеловечные, способны. Вячеслав Михайлович ехал по Москве и думал: если бы удалось разогнать этих засевших в Президиуме балаболов, если б получилось сковырнуть бестолочь Хрущева, загнал бы он тогда говорунов за Можай, не стал бы церемониться.

— А слюнтяи не могут даже как следует врезать, как будут страной управлять?! — вздыхал несгибаемый воин. — Кто будет бороться за коммунизм? Разве ж можно подобных ничтожеств воспринимать всерьез?

Со вчерашнего дня ни обслуги, ни охраны у раскольников не осталось. Машину Молотову теперь подавали не персональную, а присылали из общего наряда мидовского гаража.

После обличительных речей и душераздирающих обвинений наказание оказалось гуманным. Вячеслав Михайлович получил назначение послом в забытую Богом Монголию:

— Уеду в Улан-Батор, и гори все огнем!

Он смирился с падением. Полина Семеновна только-только закончила переезд из подмосковных Девятых горок в квартиру на улице Грановского. С госдачи, которую Вячеслав Михайлович занимал без малого тридцать лет, повелели съехать, то есть попросту отобрали. Монументальный загородный дом послу был не положен, а ведь он жил там безвылазно, московскую квартиру посещал редко. Обойдя забытую квартиру и открыв платяной шкаф, Молотов наткнулся на шитую золотом форму Чрезвычайного и Полномочного Посла Советского Союза. Он вытянул ее на свет, оглядел, накинул пиджак — сидит в самый раз!

— Теперь в ней покрасуюсь, а мировую политику пусть вершат дилетанты!

Кагановича услали в город Асбест Свердловской области, назначив управляющим трестом «Союзасбест», Маленкова сделали директором Усть-Каменогорской ГЭС, суетливого профессора Шепилова направили в Киргизию, директором Института экономики республиканской Академии наук.

— Теперь в городе Фрунзе будет открытия совершать. В Киргизии никто Шепилова от науки отвлекать не станет! — кисло усмехнулся Вячеслав Михайлович.

С остальными, кто поддакивал против Хрущева, вопрос пока остался открытым. Ворошилов, Булганин, Сабуров и Первухин раскаялись, признали собственные заблуждения, обвиняя во всех смертных грехах Молотова с Кагановичем.

— Бог им судья! — проворчал Вячеслав Михайлович, и как был в шитой золотом дипломатической форме, направился к выходу из квартиры. Он громко хлопнул дверью, по ступенькам, не вызывая лифт, спустился на первый этаж и отправился в ближайшую булочную за хлебом — когда он сам ходил в магазин, уже не припомнить.

— Теперь похожу, не сахарный!

4 июля, четверг

Никита Сергеевич ликовал, из Президиума удалили Молотова, Маленкова, Кагановича и Шепилова. Георгий Константинович Жуков, Леонид Ильич Брежнев и Екатерина Алексеевна Фурцева были переведены из кандидатов в члены Президиума Центрального Комитета. Постановили, что в отсутствие Хрущева Президиум будет вести Леонид Брежнев. Первый секретарь ЦК Компартии Украины Кириченко был оставлен в Москве Секретарем Центрального Комитета, он занял кресло Шепилова. От союзных республик кандидатами в Президиум ЦК вошли грузин Мжаванадзе и вновь назначенный председатель Совета министров Российской Федерации, бывший ленинградский секретарь Фрол Козлов. В Президиуме пока оставались изменники — Булганин, Ворошилов, Первухин и председатель Госплана Сабуров.

— Как большинство Президиума вошло в антихрущевскую группу, как я поддался? — чуть не до крови кусая губы, сокрушался Булганин. — Затмение! — потрясая руками, объяснял он.