Царство и священство

В-четвертых, Вселенские Соборы являлись институтами чрезвычайного характера. Они созывались в экстренных случаях и касались лишь дел, требовавших общецерковного разрешения на данный момент времени[417]. Практика созыва Вселенских Соборов начинается с 325 г. и прекращается 787 г., вследствие чего совершенно невозможно признать его высшим органом церковной власти или обычным способом структурирования вселенского епископата. В противном случае получается, что Кафолическая Церковь имела высший орган власти всего 400 лет из 2 тысячелетий своего существования. Ссылки на то, что впоследствии Кафолическая Церковь раскололась и потому Вселенские Соборы стали невозможными, не может быть принята всерьез, поскольку как минимум до середины XI в. о расколе говорить еще было никак нельзя: многие восточные церкви все еще поддерживали Евхаристическое единство с Римской кафедрой.

Откровенно сказать, приведенные доводы столь не новы и очевидны, что можно только удивляться, как снова и снова, с какой-то маниакальной устремленностью нам предлагают учения, не основанные ни на чем, кроме субъективных идеологических предпочтений.

Впрочем, еще горшей бедой для сторонников этой доктрины является то, что в предлагаемом учении форма деятельности Кафолической Церкви приобретает значение абсолютного, самодостаточного фактора, рождающего истину. Иными словами, истина начинает зависеть даже не от лица, через которое открывается и провозглашается вовне (как нам говорят, епископа), а от формы, в которой вселенский епископат осуществляет свою деятельность. С учетом этого несложно понять, почему, как отмечал Ю.Ф. Самарин, восточные богословы бывали всегда битыми в спорах с латинянами о том, кто является символом Церкви и органом божественного вдохновения – Римский папа или Собор епископов[418].

II. Римский папа

В связи с изложенным возникает естественный вопрос: насколько попытка персонифицировать носителя высшей власти в лице Римского епископа позволяет разрешить указанное выше противоречие? Как известно, римо-католики твердо убеждены в том, что лишь в том случае вселенский епископат и Вселенские Соборы обретут твердые основы для своей деятельности, когда призна́ют верховенство над собой Римского папы как главы Кафолической Церкви. Почему? Потому, считают они, что «епископ Римский и преемник св. Петра есть постоянное и видимое начало и основа единства и епископата. Ибо Римский первосвященник имеет над Церковью, в силу своей должности наместника Христа и пастыря всей Церкви, полную, верховную и вселенскую власть, которую он вправе всегда свободно осуществлять»[419].

А потому Собор не считается Вселенским, если он не утвержден или по крайней мере не одобрен преемником св. Петра. Все его решения, включая даже повестку заседаний, подлежат в силу 338-го канона Кодекса канонического права Римо-католической церкви утверждению папой[420]. И любой епископ может реализовать свое харизматическое предназначение лишь после вступления в иерархическое общение с Римским папой, как главой Коллегии архиереев. Ведь не получив актом понтифика епархии, епископ не в состоянии осуществлять функцию учительства и управления[421]. Это и есть основа политического учения Римо-католической церкви, о котором упоминалось выше, и оно заслуживает того, чтобы о нем поговорить подробнее.

Несложно определить главную особенность предлагаемой доктрины: нисколько не отрицая прерогатив вселенского епископата, папа далеко перешагнул за границу «епископской теории» и заявил претензии на признание своего статуса апостольским – ведь только апостолы имели попечение обо всей Вселенной, а не о конкретной епархии, как обычные архиереи. Более того, Римский папа признается даже не апостолом, а апостолом особым, «главой и наставником апостолов», поскольку согласно латинской доктрине непогрешимость веры у апостолов сохранялась при одном непременном условии – их соединенности со св. Петром и признании его главенства над собой[422].