Царство и священство

С другой стороны, отсутствие у епископата этого дара выглядит тем более алогично, что согласно учению Римо-католической церкви, охотно цитируемому нашими теоретиками как «истинно православному», «через епископское рукоположение сообщается полнота таинства священства, которое Литургическое предание Церкви и голос Святых Отцов верно называют высшим священством, полнотой (summa) священнослужения». «Святым Духом епископы поставляются как истинные и подлинные учители веры, первосвященники и пастыри», – говорится далее[407].

Но ведь «истинное учительство» едва ли возможно без свойства непогрешимости обучающего лица. Кафолическая Церковь является в первую очередь Апостольской, поскольку основана на истинном учении апостолов о жизни, трудах и учении Господа нашего Иисуса Христа. Что это за «полнота таинства священства», если она не обеспечена непогрешимостью веры ее совершителя? Для того чтобы исключить это противоречие, сторонники «епископской теории» нередко утверждают, будто апостольское преемство архиереев не носит характера полного тождества. Апостолы были избраны на служение-де Самим Христом, а епископы – апостолами. Апостолы были непосредственно просвещены Святым Духом, а епископы – получили благодать через апостольское рукоположение. Наконец, апостолы являлись вселенскими учителями Церкви и имели чрезвычайные полномочия, а епископы имеют всю полноту священнодействия только в отдельной епархии[408].

Не говоря уже о сомнительности этой гипотезы «затухающей благодати», имеющей свои географические границы, так и напрашивается вопрос: кто же восполнит ее лакуны, чтобы архиереи могли реализовать весь объем апостольских правомочий? У латинян таковым лицом признается Римский папа, который, пребывая в особом отношении к Коллегии епископов и обладая свойством непогрешимости в вере ex cathedra (об этом – ниже), обеспечивает чистоту вероучительной миссии епископата. Но как быть православному епископу, который такой возможности лишен, поскольку не состоит с папой в общении? Где находится камень его веры?

В качестве истинной альтернативы предлагается Вселенский Собор как способ реализации вселенским епископатом своих властных и вероучительных прерогатив. Надо сказать, данная конструкция не лишена внешней логики. Как известно, Вселенские Соборы выносили абсолютные в своей истинности решения по догматическим вопросам. Стало быть, не обладая даром непогрешимости в отдельности, каждый конкретный архиерей приобретает (или открывает в себе?) его на Вселенском Соборе со своими братьями по сану, когда на нем представлена вся Кафолическая Церковь. Поскольку Церковь, как Тело Христово, не подвержена ереси, она «столп и утверждение истины» (1 Тим. 3: 15), то, следовательно, непогрешим и Вселенский Собор, и весь вселенский епископат в целом как тот круг лиц, из которого Соборы исключительно и формируются. Это и есть та совершенная и, надо полагать, единственная форма, через которую Святой Дух вещает истину.

Однако эти умозрительные теоретические рассуждения рассыпаются перед живыми фактами истории. Во-первых, нет твердо устоявшихся внешних признаков, по которым Собор можно было бы считать Вселенским, и ни один из них, даже если и пытался сразу же признать себя таковым, изначально Вселенским не считался. Лишь позднее вследствие церковной рецепции этот статус признавался за тем или иным церковным собранием, но далеко не за всеми. Не потому Церковь принимала учение того или иного Собора, что он называл себя Вселенским, а именно тогда, когда учение каких-то Соборов признавалось ею истинным и касающимся всей Кафолической Церкви, Соборам придавалось значение Вселенских.

Обычно полагают, что на Вселенском Соборе должны быть представлены все Поместные Церкви, составляющие Кафолическую Церковь. Иначе это будет «способ» реализации власти не всем вселенским епископатом, а лишь частью его. Но церковная практика далека от этих теоретических пожеланий. Так, например, в деятельности II Вселенского Собора (381 г.) вообще не принимала участия Римская церковь, поскольку Византийский император св. Феодосий I Великий (379–395) сознательно не пригласил ее представителей. Он полагал, что обсуждаемый вопрос касается только восточных епархий, и сделал соответствующие распоряжения о составе участников. Лишь по истечении длительного времени Римская церковь фактически признала его в сущем качестве.