Царство и священство

Разъясняя это недоразумение, некоторые канонисты полагают, будто несхожесть компетенций обусловлена различием источников, из которых они произошли. Якобы правящие архиереи олицетворяют собой 12 учеников, которые были уполномочены раздавать благодать Святого Духа, а хорепископы – 70 апостолов, которые такой харизмы не имели. Отсюда их довольно скромный функционал[397]. Разумеется, данная аргументация должна быть решительно отвергнута по причине своей очевидной абсурдности. Как будто некогда действительно существовали разные, параллельные друг другу линии апостольской преемственности: одна, четко отслеживаемая, от учеников Спасителя, вторая, не менее пристально контролируемая, от «рядовых» апостолов.

Более того, как свидетельствуют канонисты, изначально объем сакральных полномочий ординарного епископа и хорепископа был совершенно одинаков. И церковная компетенция хорепископа убывала постепенно по мере становления привычного для нас сегодня административно-территориального устройства Церкви и формирования особых церковных центров, управляемых епархиальными епископами, митрополитами и патриархами[398].

В 89-м правиле св. Василия Великого сохранился отзвук попыток хорепископов («сельских» епископов) вернуть былые полномочия, игнорируя епархиальных («городских») архиереев, когда они начали самостоятельно рукополагать клириков на должности. И святитель был вынужден предпринять решительные меры, чтобы вернуть ту практику, которая уже ему представляется «старой»: «Аще которые приняты пресвитерами, да низвергнутся в число мирян. Да произведется же вновь испытание их, и аще суть достойны, да приимутся: очистите Церковь, удаляя от ея служения недостойных».

Как видим, в том учении, которое нам излагают, как основанное на Священном Писании и канонической практике, далеко не все однозначно. Нельзя обойти стороной и нравственный аспект предлагаемой нам «епископской теории». Мы осмелимся утверждать, что учение об универсальной власти вселенского епископата, производящего от себя полномочия всех остальных органов церковной власти, не только ошибочно, но и безнравственно. И если нужно назвать наименее христианскую идею, то ею будет именно эта.

Вред ее заключается в том, что все христиане автоматически делятся на две неравные группы – клир и мирян, пастырей и пасомых, и в скором времени понятие «Церковь» сужается до священноначалия, с которым ее и ассоциируют. Идее «царственного священства» больше не остается места в церковной жизни, даже если она официально не отрицается. Зато церковное управление принимает жестко-административные черты. И дискуссия православного с католиком, изложенная Ю.Ф. Самариным (1819–1876) в виде анекдота, в ходе которой латиняне назвали нас такими же папистами, как и они сами, только непоследовательными, к сожалению, не лишена оснований[399].

В свою очередь отдаление мирян от Церкви является скрытой и долгой, как гноящаяся рана, идейной предпосылкой для них считать церковную дисциплину и сами каноны необязательными для себя, создает основания для формирования секулярного сознания. А после этого мы удивляемся, почему Церковь нередко воспринимается мирянами как чужой для них институт при сохраняющемся стремлении человека жить по Христу…

Как уже говорилось выше, с течением времени «епископская теория» завоевала права гражданства и в Восточной церкви. Это кажется тем более удивительным, что именно в православной литературе столетиями противопоставляли «неповрежденную в вере» Восточную церковь «схизматическому» Риму. Однако, как видим, и у нас усвоили «епископскую теорию», и даже выдают за свою. «Власть иерархии в Церкви, – безапелляционно заявляют нам, – основывается на "божественном праве", и только апостолам и их преемникам принадлежит в Церкви право учить, священнодействовать и духовно управлять»[400].

Словно повторяя католические формулы, утверждают, будто для заведования духовно-религиозными делами Христос создал особую церковную власть, должную заботиться о созидании Церкви и о нравственном усовершенствовании верующих. И таким способом Иисус Христос «вполне отделил духовно-религиозные дела от гражданских; внутреннего, духовного человека – от человека мирского, светского»[401].