Царство и священство

Например, бесспорен тот факт, что не всегда церковные общины, даже имеющие апостольское происхождение, управлялись епископами. Весьма авторитетная Эфесская церковь, связанная близкими узами с апостолом Павлом, длительное время управлялась коллегией пресвитеров, пресвитериумом, и не знала епископа. И то, что впоследствии епископский сан кристаллизовался в привычные для нас формы, еще не свидетельствует автоматически, будто все функции, осуществляемые сегодня архиереями – учительства, управления и освящения, изначально принадлежат им по праву апостольского преемства и более никем, как нас пытаются убедить, осуществляться не могут[381].

И таинство Евхаристии совершалось в древности не только епископами или пресвитерами, но также пророками и даже рядовыми членами христианской общины, пользующимися высоким авторитетом. Теория о неотъемлемых прерогативах архиерея совершать Евхаристию выглядит особенно малоубедительной на фоне учения о священстве всего церковного народа. В литературе уже не раз отмечалось, что в новозаветных книгах Священного Писания нигде не говорится об особом христианском священстве, которому принадлежала бы монополия принесения жертвы Богу. Напротив, всем вообще христианам усвояется «царственное священство» (1 Петр. 2: 5, 9), и каждый христианин приносил Богу свою разумную жертву.

Эта идея отнюдь не была рождена в новозаветные времена, но, напротив, известна еще по Ветхому Завету. Согласно древней традиции все евреи в день Пасхи исполняли обязанности священников, закалывая жертвенного агнца[382]. Но как рядом со всеобщим священством всех жителей Израиля присутствовало ветхозаветное священство потомков Аарона и левитов, так и у христиан со временем образовалась особая группа людей, приносящих Евхаристическую жертву[383]. «Служение священства оставалось одним, но в нем только появилась высшая степень, которая, будучи соединена с предстоятельством, стала особым служением»[384].

Получается, что в апостольский век, когда церковное учение и предание передавалось от лиц, непосредственно бывших с Христом и знавших Его, при высочайшей преданности вере со стороны рядовых христиан, не допускавших никаких новаций, институт епископата не имел тех особых отличительных черт, которые получил впоследствии.

Никто не станет оспаривать тот очевидный факт, что с течением времени епископ стал первым лицом христианской общины. Но его констатация никак не предполагает, что эти полномочия он имел всегда, как нас пытаются убедить. В действительности в древней Церкви различие между епископским и дьяконским служением было малозаметным, поскольку и диакон, и епископ отвечали за одну и чрезвычайно важную составляющую жизни христианской общины – ее материальное обеспечение. Не случайно к кандидатам на обе должности прилагают одинаковые требования. Любопытно, что пресвитерство в ранних христианских памятниках упоминается гораздо реже, чем диаконство.

Функция учительства, которую сегодня выдают за одну из прерогатив епископата, осуществлялась изначально дидаскалами, странствующими учителями веры. И лишь позднее, когда это служение умирало естественной смертью за отсутствием необходимого количества харизматиков, роль епископа возросла именно за счет того, что они выступили в качестве преемников на данном поприще. Характерно, что в христианском памятнике конца I в. «Дидахе» («Учении Господа народам через 12 апостолов») содержится требование уважать епископа наравне с пророками и дидаскалами, поскольку они выполняют их служение. Весьма характерно также, что термин «первосвященник», который вскоре станет неотъемлемой титулатурой каждого правящего епископа, первоначально принадлежал пророкам, служение которых архиереи со временем также начали осуществлять[385].

Перечень требований (1 Тим. 3: 3–5) к кандидату в архиереи («епископ должен быть непорочен, одной жены муж, трезв, целомудрен, благочинен, честен, страннолюбив, учителен, не пьяница, не сварлив, не корыстолюбив, но тих, миролюбив, не сребролюбив, хорошо управляющий домом своим; ибо, кто не умеет управлять собственным домом, тот будет ли пещись о Церкви Божией?») свидетельствует, что их предъявляли лицам, должным осуществлять учительство и управление церковным имуществом, но отнюдь не администрирование общиной[386].