Царство и священство

Но в иных случаях, когда общество воцерковлено настолько, что невозможно разделить сферу, относящуюся только к Церкви, от сугубо государственного бытия, любое внимание верховной власти к делам Церкви не могло не приветствоваться ею. Отцы Трулльского Собора пишут об императоре Юстиниане II (685–695, 705–711): «Когда мы беспечно проводили свою жизнь и покоились в умственном сне, так, что неожиданно для нас напал враг грабитель и незаметно выкрал добродетель и положил на ее место зло, Христос Бог наш, Кормчий сего корабля настоящего мира, восстановил в твоем лице мудрого нашего правителя, благочестивого императора, предстоятеля на суде, решающего дела по сущей правде, сохраняющего истину во век, делающего осуждение и оправдание посреди земли и шествующего непорочным путем, которого премудрость сделала глазом вселенной, ясно просвещающим подданных чистотой и блеском ума, которому она поручила свою Церковь и научила днем и ночью заботиться о ее законе к усовершению и назиданию подручных народов»[361].

Конечно, бессмысленно отождествлять Церковь и государство – хотя бы потому, что государство было создано раньше Церкви, существовало в самых различных формах, поклонялось самым разнообразным религиозным культам и, как правило, сковано рамками национальных интересов, что прямо противоположно задачам и целям Церкви. Церковь не служит национальным или сословным интересам, общественному благосостоянию, хотя благословляет и поощряет их. Но главная ее задача – призывать всех людей к сверхприродному спасению, руководить их духовной жизнью, обучать их истинам веры, освящать их благодатью таинств – в общем, приводить их к Небесной Церкви, к жизни вечной[362].

Однако сказанное вовсе не означает, что при определенных условиях они не стремятся к отождествлению.

2017 г

.

«Собор, епископ, император»

Дух Божий – не абстракция: Он существует и проявляет Себя, Он говорит и действует, – ищите Его по доброй воле, ищите Его всегда, и вы распознаете Его во всем; но если, уставши, вы посчитаете возможным заглушить в акте внешнего повиновения вопль вашей совести, которая желает, чтобы все ваше существо всецело прониклось истиной, Дух Божий ускользнет от вас, и вам предстанет лицо идола.

Ю.Ф. Самарин

[363]

В.С. Соловьев (1853–1900) некогда писал: «Единая и Вселенская Церковь совершенна согласием и единодушием всех своих членов; но чтобы она могла быть среди наличного раздора, ей необходима объединяющая примиряющая власть, недоступная этому раздору и постоянно противоборствующая ему; власть, стоящая выше всех разделений, собирающая вокруг себя всех людей доброй воли, обличающая и осуждающая все, что противно Царствию Божьему на земле»[364].

Все это едва ли может вызвать возражение, включая определение функций церковной власти и целей ее деятельности. Но это не упраздняет вопроса, какие именно органы отвечают этим критериям и могут быть отнесены к высшим. Надо сказать, что никакого единодушия здесь мы не обнаружим, и практика деятельности церковных органов разнится чрезвычайно от эпохи к эпохе и от народа к народу.

Если бы в Кафолической Церкви существовала официальная доктрина, догмат, то можно было бы говорить лишь о нюансах реализации основополагающего начала в этой области: в каких случаях та или иная историческая практика соответствовала ему, а в каких – нет. Сам же догмат, как и положено, никакому изменению не подлежал бы. Но этого никогда не было – за две тысячи лет Кафолическая Церковь так и не сформулировала четкого и ясного учения о высших органах церковно-правительственной власти (как их называют канонисты) – и, надо полагать, уже не будет. Хотя в течение всего этого времени, невзирая на отсутствие твердой теоретической основы, высшая централизованная власть всегда существовала по факту – и во всей Кафолической Церкви до момента ее раскола, и в каждой Поместной церкви после известной внешней децентрализации (особенно на Востоке), если можно так выразиться, христианской цивилизации.

Пожалуй, наиболее близко подошла к формированию собственного официального учения Римо-католическая церковь, признающая высшим органом папу. Однако и здесь все не так однозначно, поскольку догмат о главенстве Римского епископа был утвержден лишь на I Ватиканском Соборе (1869–1870 гг.). А до этого политическая практика и на Западе носила, мягко говоря, вариативный характер – данный аспект мы рассмотрим подробнее чуть ниже.