Царство и священство

Как утверждают авторитетные исследователи, занимавшиеся толкованием «Откровения Иоанна Богослова», достигнув своего пика, нынешняя апостасия приведет хоть и к временному (согласно «Житию Андрея Юродивого», всего на 32 года), но все же торжеству христианского царства, чтобы люди могли «вкусить от полноты земного благобытия»[339]. После же краткого торжества анархии развращенного безбожием человеческого общества над властным началом, когда всем станет очевидна гибельность дезорганизация социального тела, антихрист выступит именно восстановителем исторической государственности[340]. Именно это будет являться одним из оснований его всемирной популярности, и его действия будут направлены на то, чтобы восстановить власть, порядок и право – хотя и для борьбы с Богом и создания своего всемирного царства. Свою ложную теократию антихрист будет строить по подобию имперской теократии, изображая из себя лжеимператора, лжепророка и лжесвященника – Христос, как известно, осуществлять и пророческую, и священническую, и царскую власть[341]. «И дана ему власть действовать сорок два месяца» (Откр. 13: 5). Ни о каком безвластии Священное Писание нам не говорит.

Конечно, без Церкви государство всегда находится в состоянии тайного или явного духовного недуга, всегда подвержено греху и не имеет средств борьбы с ними. Только Церковь указывает путь спасения и открывает сакральные сферы бытия, где мы все лечимся от греха. Она же в свое время спасла Римскую империю, которую на тот момент уже не могло удерживать в состоянии статического равновесия ни власть, ни армия, ни право, ни финансы. Церковь же открыла по-новому идею властвования. Языческое сознание сопрягало, конечно, начало власти с идеей служения – в первую очередь государству. Достаточно вспомнить античных героев, с которыми связано столько прекрасных примеров доблести и самопожертвования. Но одновременно с этим служение дарило множество личных благ – само право называться «гражданином», а не варваром, память потомков (для тщеславных лиц), триумфы, иные награды, которыми, конечно же, не пренебрегал соискатель на властные полномочия. Даже иудеи, воспитанные в ином духе, не особенно отличались в этом отношении от язычников. Достаточно вспомнить, как апостолы, уже просветленные примером и словами Христа, делили места в будущем Царствии Небесном в зависимости от своих заслуг (Мф. 20: 20, 21; Лк. 22: 24).

Лишь Христос раскрыл и наглядно показал, что в основе власти лежит идея безвозмездного служения, служения «Бога ради», служения как крест, который каждый несет на себе[342]. «Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мф. 20: 28). Величие властного служения величественно изложил свщм. Дионисий Ареопагит (память 4 января), утверждавший, что священная иерархия имеет своей целью «посильное усвоение Богу и разумение божественного, всецелостность богоподобия и богоподражательное состояние». Он даже уподоблял священнические порядки образам божественных энергий, благоустроенных и несмешивающихся[343].

Однако и Церковь приняла от государства очень многое. Образование первых центров церковной власти обуславливалось административным устройством Римской империи, которое Церковь копировала. Преимущества чести, торжественно признанные за папой Древнего Рима, обуславливались в первую очередь не тем фактом, что в данном городе приняли мученический венец святые апостолы Петр и Павел. А тем, что Рим являлся политической столицей Римской империи. Более того, поскольку с точки зрения гражданского устройства все итальянские города являлись римскими муниципиями, а Рим – их митрополией, для христиан не было ничего естественнее того, чтобы признать единственным митрополитом Италии Римского папу. Доходило до того, что когда столица Западной Римской империи из Рима на время была перенесена в Милан, епископ этого города сразу же получил в управление епархии Северной Италии. А сами итальянские епископы в растерянности не знали, какому архиерею – Рима или Милана следует направлять текущие отчеты[344].

Чуть позднее II Вселенский Собор (3-й канон), IV Вселенский Собор (17-й, 28-й каноны), Трулльский Собор (38-й канон) подтвердили, что церковное деление исходит из гражданского административного устройства. Более того, как согласно пишут канонисты, это правило основывается на древней прерогативе государственной власти устанавливать епископии в новых городах и возводить их в достоинство митрополии своим законом в зависимости от политического значения города[345].