Царство и священство

Первородный грех настолько подчинил себе наше существо, что даже исповедуя его и духовно очищаясь, человек всегда остается человеком в буквальном смысле этого слова. Мы живем в своей системе измерений и своими представлениями, которым не дано перейти границу из время-бытия в вечность. Они довлеют над нами, и все, буквально все в нашей жизни мы оцениваем ими, невольно (или, вернее, вольно) подменяя собой Бога. Это искаженное грехом духовное зрение приводит в конце концов к тому, что наша оценка событий и наши желания становятся главенствующими. Мы и в Бога верим лишь настолько, насколько знание о Нем из Священного Писания нам понятно и доступно. И, нимало не сомневаясь, приходя к выводу, что Христос «не мог» воскреснуть, готовы отвергать и вечность бытия (1 Кор. 15: 12–17), и собственное бессмертие, лишь бы только сохранить главное в себе – убеждение, что мир живет по тем законам, которые мы ему приписали и которые понятны нам.

Словам Писания мы верим в худшем смысле этого слова, поскольку не понимаем и даже не пытаемся понять. И наша духовная мысль скользит по бледным представлениям, нисколько их не колебля. Отсюда – один шаг до того, чтобы разделить мир на земной и духовный, признать их дуализм и свести всю веру в Бога в совокупность внешних обрядов, исполнение которых якобы предопределяет спасение человека для вечной жизни. Труда духовного познания здесь нет нисколько, а потому наша вера очень часто бессмысленна, бессодержательна и бесплодна.

Но и творя «дела веры», по апостолу Иакову (Иак. 2: 17), без которых она мертва, «бегая греха», мы еще не стали «Христовыми», если надеемся найти спасение в собственном благочестии и «морализме», как это предполагают апологеты протестантизма. Однако одних дел – мало. Нередко, демонстрируя свое «благочестие» и рожденные им дела, мы забываем, что «настоящее христианство есть прежде всего дело – дело жизни для человечества, а потом уже дела. Но дело трудно, а дела – легки».

Почему? Потому, отвечал В.С. Соловьев, что «христианство, как религия богочеловеческая, предлагает действие Божие, но вместе с тем требует и действия человеческого. Осуществление Царствия Божия зависит не только от Бога, но и от нас, ибо ясно, что духовное перерождение человечества не может произойти помимо самого человечества, не может быть только внешним фактом; оно есть дело, на нас возложенное, задача, которую мы должны разрешать. За раз, одним актом эту задачу не только разрешить, но и осознать во всем ее значении невозможно. Обращение и перерождение даже единичного человека вдруг не совершается»[1071].

Более того, самообольщаясь, мы никак не желаем замечать, что даже наши добрые дела не есть билет в Рай. Что сама возможность спасения была обретена не нашими добрыми помыслами и поступками, даже не теми праведниками и пророками, которых нам дал Древний Израиль, а исключительно искупительной жертвой Иисуса Христа, Бога нашего. И наши добрые дела нужны только как доказательства нашей любви к Богу. И без этой любви к Создателю, без самоотречения, Царствие Небесное для нас недоступно; мы сами не желаем идти в Рай[1072].

Лишь придя к выстраданному убеждению, граничащему с ясным и четким духовным ви́дением, о той пропасти греха, которая разделяет и отделяет нас от Бога, почувствовав на самом себе, что такое богооставленность, пролив реки слез от того, что рядом нет Отца, без Которого мы – ничто, человек подготовит себя к самому главному – отказу от своей «человечности» как греховного и богопротивного состояния. Чтобы следующим шагом отвергнуть самого себя и стать «новым» человеком.

Отказ от собственной воли – это не просто молитва «да будет воля Твоя яко на Небеси и на земли», ежедневно читаемая христианином, когда втайне он надеется на то, что Господь сделает все по его желанию и воплотит в жизнь картины, созданные его личным воображением. Ничего, кроме самообмана, такая молитва не приносит. Отказ от себя, это – горячее и осознанное желание уподобиться Христу, раствориться в Нем, обретая в Боге и с Богом свою личность, до сих пор еще лишь зачаточную. Ведь формирование человеческой личности возможно лишь в молитве, где Личности Бога противостоит нарождающаяся в Боге и при посредстве Его благодати личность «человека молящегося»[1073].

В этой связи невольно вспоминается знаменитый Евангельский рассказ о чуде, совершенном Христом, когда Он накормил 5 хлебами 5 тысяч слушающих Его людей, не считая женщин и детей (Мф. 14: 16–21). Поразительно, насколько глубок, мудр и тонок Евангельский текст! Как все точно расставлено на свои места, как ясно все выражено! Люди пошли за Христом, не думая о том, что будут есть и где будут спать, пошли за Ним, доверились Спасителю и хотя бы на время, кратко (зато искренне и полно), отреклись от себя. Даже к вечеру, когда голод уже брал свое, люди не роптали, но были близ Христа.