Царство

Но когда клинья новгородских ратников, вынужденно замедлившихся в лагере, доскакали до новых «ежей» врага, первым их встретил залп арбалетных болтов, ударивших по русичам в упор. Полетели из седел под копыта коней убитые и раненые гриди, обрушились наземь всадники вместе с лошадьми, замедляя следующих позади соратников – погасили вороги разгон новгородских гридей. И когда ударили они по свейской стене щитов, ощетинившейся копьями, последняя пусть и подалась назад, но устояла.

А несколько мгновений спустя, обтекая с крыльев собственную пехоту, по застопорившимся русичам ударили пусть и немногочисленные, но очень опасные при стремительном таране рыцари свеев. В том числе и тамплиеры, успевшие повоевать под палящим солнцем Святой земли.

Но в то же время, на ходу перестроившись клином и выведя на острие его могучих новгородских ратников с двуручными топорами, опрокинула на правом крыле вражеский строй русско-ижорская пехота. Не жалея срезней, продолжают обстрел лагеря, рассеченного надвое владимирскими дружинниками, и лучники Александра Ярославича. Однако еще очень много осталось свеев – в полтора раза их больше. И коли очухаются они, придут в себя да навалятся на конных гридей по бокам, пока те лбом уперлись в строй отборных свейских ратников, быть беде!

Сам Александр еще не вступил в сечу, оставив за спиной полсотни личников. Княжич до поры бережет себя и отборных ратников, понимая, как худо будет, коли ранят или срубят его в самом начале боя. Но в то же время тяжело на сердце его, очень тяжело, потому как дерутся и гибнут русичи, пока он лишь только ждет. И вдвойне тяжело потому, что неизвестен исход боя – враг еще может оправиться от первого молниеносного удара и задавить числом русскую рать.

Но вдруг… Вдруг словно прозрел сын князя Ярослава, увидев развевающийся вдали стяг Фолькунгов с пляшущим львом на сине-белом поле! Увидел его посередке между двух сражающихся с ворогом отрядов дружинников, увидел и то, что все пешцы, стрелки и рыцари свеев бьются с гридями, а у стяга ярла наберется разве что с полсотни воев.

Буквально нутром почуял Александр, что исход брани повис на волоске и что именно сейчас он может на него повлиять И тогда, воздев на голову шелом со стальной личиной, княжич уже без всяких слов поднял копье, указав наконечником на стяг Фолькунгов, после чего пришпорил верного жеребца, посылая его вперед.

И следом за ним пошли в атаку и верные переяславские ратники…

А по всему лагерю свеев кипит жаркая сеча! Русские и ижорские пешцы неотвратимо теснят левое крыло захватчиков, боярин Михаил и вовсе прорвался со своим отрядом к шнекам скандинавов. Скинув в воду немногочисленную охрану, он рубит днища кораблей, жжет их! Знатный же новгородец Сбыслав Якунович, круша ворогов двуручным топором на самом острие клина русичей, без страха кидается на свеев, и рядом с ним неотступно ступает княжий ловчий, Яков Полочанин, искусно орудуя харалужным мечом. Эти двое прокладывают путь прочим воям, храбро прорубаясь сквозь вражеские ряды.

Между тем Ульф Фасе, взирающий по сторонам с небольшого пригорка с нарастающим ужасом во взгляде, потерял всякое управление битвой. Ярла больше прочих ошеломило внезапное нападение, и практически сломало его то, что щенок Ярицлейфа сумел его переиграть, едва ли не уполовинив войско крестоносцев первым же ударом. А вот более молодой брат его, Биргер Магнуссон, в эти мгновения ставший истинным вождем свеев, уже и сам рвется в бой, выжидая, впрочем, лучшего момента. И когда он увидел, как устремилась к лагерю полусотня свежих гридей русичей, как полощет на ветру княжеский стяг с ликом Спасителя, зять конунга понял – его час настал!

Два клина тяжелых всадников устремились навстречу друг другу, и свейские пешцы принялись разбегаться в стороны с их пути, боясь быть затоптанными или рыцарями, или дружинниками. Привычные к конной сшибке, отточившие навыки на многочисленных турнирах, рыцари-феодалы и братья-тамплиеры склонили длинные копья навстречу русичам, опершись на высокие задние луки своих седел. А последние летят навстречу, нацелив на врага собственные пики, и возглавляет их вырвавшийся вперед княжич.

В эти самые мгновения, когда трава под копытами коней слилась в сплошной зеленый ковер, а воздух засвистел в ушах, когда земля под копытами тяжелых жеребцов буквально задрожала, Александр постарался отринуть все мысли и чувства. И не смотреть никуда, кроме как на стремительно, во весь опор летящего на него врага. Рослого, кряжистого свея в закрытом шлеме, умело перекрывшегося треугольным щитом и направившего свое копье точно в сердце княжича. Несмотря на стремительный галоп, оно ни разу не дрогнуло в руке рыцаря. И еще заметил князь, что на щите его также изображен герб Фолькунгов, золотой лев на поле из сине-белых полос.

Это был ярл – или его брат…

– Не в силе Бог, а в правде!