Царство

Словно боевой клич, выкрикнул эти слова Александр Ярославич, захваченный бешеным боевым азартом, и направил острие своей пики в единственное, как ему показалось, уязвимое место врага – прорезь в шлеме у самых глаз. А довольный Биргер, узнавший княжича по дорогой, позолоченной маске шелома, направил свое копье в самую середину червленого щита русича, украшенного также львом – владимирским львом на зеленом поле. Узкий граненый наконечник при таране проломил бы щит и впился бы в панцирь молодого воина, смертельно ранив его, или хотя бы выбил из седла под копыта жеребца свея.

Но не успел брат ярла выкрикнуть неизменный клич крестоносцев «С нами Бог!», как застряли слова эти в глотке Биргера. Столь ярко и болезненно ударил по глазам его солнечный блик, отразившийся от начищенной до блеска дощатой брони княжича, всего за один удар сердца до сшибки!

В следующий миг всадники столкнулись, и опытный, умелый воин Биргер промахнулся: удар копья его лишь скользнул по щиту Александра, и наконечник ушел в сторону. В то время как пика княжича угодила точно в прорезь топфхельма, поразив вожака свеев в правую глазницу. И тот с отчаянным криком боли полетел вниз.

С грохотом столкнулись оставшиеся всадники, и с трудом догнавший княжича ближник его Ратмир закрыл собой Александра, не дал протаранить его налетевшим следом рыцарям. И оказалось вдруг, что русские витязи нисколько не уступают в таранной сшибке своим противникам – с обеих сторон полетели наземь выбитые из седел, насквозь пробитые пиками или опрокинутые вместе с жеребцами вои. Но никто из русичей не дрогнул! А вот свеи, коим еще хватило мужества отбить тело поверженного и оглушенного тяжким падением Биргера при первом натиске, после подались назад, спешно отступая к шнекам.

С этого мгновения уже никто из них не верил, что битву удастся выиграть.

Дюжина тамплиеров прикрыла отход соратников, и яростно засверкали клинки их при встрече с мечами русичей, высекая искры. Но вскоре храбрецы были беспощадно истреблены рвущимися в бой, воодушевленными успехом княжича дружинниками. И когда последний храмовник пал, в погоню за спешно уносящими Биргера рыцарями устремились разгоряченные схваткой гриди, рубя всех, кто встанет у них на пути. От небольшой группы свеев вновь и вновь отделялись смельчаки, закрывая дорогу княжичу и его ближникам, и каждый раз погибали…

Сумев все же задержать русов.

Однако когда ярла и его раненого брата уже подняли на корабль, следом за ними по сходням взлетел верхом и боярин Гаврило Олексич! Жаждал он добить Биргера, чтобы неповадно было иным вождям крестоносцев приходить на землю Русскую. Но спешенные рыцари дружно ударили копьями в защищенную дощатой броней грудь его жеребца, и пусть не пробили ее, но скинули его в воду вместе со всадником.

Живым и невредимым выбрался из воды Гаврило Олексич, но шнек Фолькунгов уже успел отойти от берега…

Впрочем, не все свеи видели бегство Ульфа Фасе и ранение зятя короля. Многим из них казалось, что ярл по-прежнему присутствует на поле боя, ведь стяг с пляшущим львом еще реял над шатром братьев. И пусть истончилась стена щитов, сдерживающая натиск конных гридей, пусть большинство рыцарей уже пало в бешеной, яростной рубке с дружинниками, но бой продолжался. И теплилась еще надежда в сердцах многих крестоносцев, что они вот-вот переломят ход схватки.

Пока младший дружинник Савва не прорвался к шатру Фолькунгов с секирой и не подрубил опоры его.

Пал шатер ярла. Пал его стяг. И вот тогда прокатился испуганный стон по всему войску крестоносцев. Увидев же, что часть шнеков подожжены, а какие и вовсе потонули с прорубленными новгородскими топорами днищами, а иные уже идут по Неве к морю, свеи, словно обезумевшие, рванули к кораблям, топча друг друга в стремительном бегстве. Их уже не пытались сдерживать. Лишь били в спины из луков, метали в них сулицы, да всадники рубили на скаку бегущих, усиливая среди них панику… В итоге после боя не менее трети всех потерь ворога пришлось именно на это безумное, трусливое бегство.

Замерла на берегу Невы русская рать, смотря на последние шнеки свеев, уходящие в далекие северные земли. Еще не придя в себя после боя, еще не осознав, что вражье войско, наверняка бы истребившее русичей в лобовой схватке, повержено. Стоял среди них и Александр, а подле него – верный, живой, хоть и раненый в руку, но счастливо улыбающийся Ратмир.

И ратники вдруг увидели в молодом княжиче своего князя. Они познали его мужество и его пытливый ум и теперь всецело доверяли ему свои жизни как настоящему боевому вождю. И когда Александр Ярославич отвернулся от реки, обращая к воям свое бледное от усталости лицо, покрытое все еще редкой юношеской бородкой, кто-то из них вдруг зычно воскликнул:

– Слава Александру Ярославичу, слава Невскому победителю!

И тут же подхватили его крик иные мужи:

– Слава князю Александру! Слава Невскому победителю!

Разошелся победный клич по всей рати, а когда докатился он до задних рядов, то прогремело над полем торжественное:

– Слава Невскому! Слава Александру!!!

Глава 10