Царство

Но трагедия Изборска имела далеко идущие и негативные последствия именно для крестоносцев. Понеся большие потери, фон Вельвен не посмел даже смотреть в сторону Пскова и выжидал на пепелищах Изборска подхода главных сил ордена, в то время как город активно готовился к обороне. И если до зверств немцев и чудинов сторонников у мятежного Ярослава Владимировича во Пскове хватало, и трогать их остерегались, дабы не волновать население, то после все переменилось. Прибывшее из Новгорода пополнение во главе с энергичным воеводой Афанасием заметно усилило гарнизон и позволило посаднику планомерно выцепить всех более-менее известных сторонников князя, посадив их в поруб. Или убив «при задержании», без каких-либо явных брожений в народе. А в стражу у крепостных врат определили целую сотню новгородских дружинников, регулярно сменяющих друг друга на посту. Жители окрестных сел в большинстве своем успели бежать или укрыться за стенами каменного детинца, а внутри его были заготовлены достаточные запасы продовольствия и сформировано крепкое и многочисленное ополчение. Включая его, собственных дружинников и новгородское пополнение, гарнизон Пскова вырос до внушительных двух тысяч воев.

Как итог, упершись в закрытые ворота сильной каменной крепости и лишившись пятой колонны внутри ее стен, Дитрих фон Грюнинген замер, не понимая, что делать дальше. А тут еще его настигли вести об аресте новгородского посадника и его приближенных княжичем Александром.

По-хорошему, ландмейстеру стоило идти на Новгород, оставшийся без боевого вождя и отдавший к тому же лучших воинов в дружину Ярослава Всеволодовича. Но, во-первых, он никак не мог оставить в своем тылу «незамиренный» Псков с сильным гарнизоном, ведь так Дитрих поставил бы под удар собственные тылы. Конечно, можно было бы разделить силы, но тогда как быть, если новгородцы без посадника не примут крестоносцев? Или как раз «примут» – на рогатины да секиры, объединившись перед лицом старого врага? В конце концов, чтобы защитить родной дом, боевой вождь и не требуется, все и так выйдут на стену и будут драться.

И это во-вторых.

Тогда-то сильно раздраженный Дитрих и вызвал к себе нас с Микулой, присоединившихся к «крестовому походу» по возвращении из Уппсалы. Там, к слову, все прошло на удивление спокойно и штатно – к моменту нашего прибытия о встрече с доверенным лицом легата уже заключили все необходимые договоренности. А проведя ее в удобном, не особенно людном месте и обеспечив нас охраной, Добромир тут же буквально эвакуировал нас на Готланд, где состоялась пересадка с его ладьи. Далее купец отправился в Ладогу, а мы вернулись в Ревель и уже оттуда, никуда не спеша, в Дерпт.

Поначалу ландмейстер ордена принял нас очень радушно – вся наша деза подтвердилась в ключевых моментах, а его посланникам передали обещанный задаток золотом на подкуп литовцев. Так что даже насчет погибшего конвоя он ничего уточнять не стал – поверил на слово, благо, что и лжи там было всего с наперсточек. Но Дитрих был чересчур занят, чтобы докапываться до истины – он спешно формировал войско, твердо вознамерившись вписать свое имя в историю. Вписать его, утвердившись в северной Руси и принеся в нее католичество. И войско для похода фон Грюнинген собрал действительно немалое по местным меркам: полторы сотни рыцарей ордена и в десять раз больше сержантов-полубратьев, около шести тысяч местного ополчения, включая балтов и жителей Риги, Ревеля и Дерпта. Еще полторы тысячи воинов прибыло из Германии, прознав о готовящемся походе на Новгород: обедневшие рыцари, жаждущие богатств, религиозные фанатики всех мастей, опытные рубаки-сержанты и весьма высоко ценящиеся арбалетчики. А также плохо обученные, плохо вооруженные и даже плохо одетые кнехты-ополченцы. Пусть и с потерями под Изборском, на круг вышло под десять тысяч крестоносцев – не ошибусь, если предположу, что эта рать вдвое больше той, что приведут свеи. Или уже привели…

Но даже с ней быстрый штурм Пскова просто невозможен. Да, каменная крепость еще далека от изображений с фотокарточек двадцать первого столетия. И стены поменьше и не той толщины, и само по себе укрепление занимает меньшую площадь. Но расположенный на узком, длинном мысе между речкой Пскова и рекой Великой детинец летом уязвим лишь с юга, где стена его имеет также единственные ворота. И защищать эту узкую каменную перемычку с двухтысячным гарнизоном и достаточным запасом продовольствия можно как минимум до самой зимы.