Царство

Он успевает среагировать: вскинув палицу и натужно хекнув, крестоносец с размаха бьет, целя увесистым навершием в мою голову. Но руку ливонца в районе запястья встречает вылетевшее навстречу предплечье левой, блокировавшее атаку противника. Подшаг правой стопой к сержанту – и в то же время я прихватываю предплечье полубрата кистью левой, одновременно фиксируя его в локтевой впадине правой руки. Рывок на себя с синхронным подшагом левой (носки обеих ног оказываются на одном уровне) – и, развернувшись к германцу спиной (одновременно под него присев), я резко выпрямляюсь, бросив его через бедро.

Чистого броска не выходит – я падаю вместе с крестоносцем, приземлившись на врага сверху. Но так даже лучше – не знакомый с самим понятием «борьба» и не умеющий группироваться при падении, ливонец жестко впечатался в землю. А когда я рухнул сверху, то последний глухо вскрикнул, выгнувшись подо мной от боли. Видать, я ему ребро травмировал.

Так или иначе, долго мучиться немцу не пришлось – удар кулака в кадык, вмявший его в горло, оборвал земной путь крестоносца.

Зато немного оправившийся от подлого удара по причинному месту, громогласно взревел рыцарь:

– Alarm!

Одновременно с криком он попытался встать на ноги, наполовину оголив меч. Но после таких ударов боль реально ошеломляет – так, что даже экстремальная ситуация и сопутствующий ей выброс адреналина в кровь не позволяют запросто преодолеть все последствия нокдауна. И потому, когда я схватил палицу сержанта и со всего маху наотмашь врезал ею по голове врага, целя в висок, брат-ливонец не успел ни защититься, ни уйти от атаки.

Однако крик безвременно почившего германца свое дело сделал: в палатку ворвалось еще двое полубратьев, до этого дежуривших у входа. Уже готовые к бою, закрывшиеся щитами и цепко сжимающие рукояти боевых секир, они замерли всего на мгновение, взирая на меня, застывшего с окровавленной палицей в руке, и Микулу, буквально раздавившего горло второго сержанта своими стальными пальцами. А после, яростно закричав, немцы бросились на нас.

Я едва успеваю отскочить, уходя от обрушившегося сверху топора, и тут же сам бью сверху вниз, целя по вооруженной кисти противника. Топор – оружие инерционное, а уж если еще и промахнуться по цели, хорошенько вложившись в удар, то обязательно последуешь вслед за ним. Вскрикнув от боли, сержант выпустил рукоять секиры, а я уже перевел атаку на верхний уровень, резко ткнув навершием палицы в лицо противника. Германец чудом успевает отклонить голову и вскинуть щит к лицу, но теряет при этом обзор. И я вновь отвесно бью вниз, в этот раз выбрав целью колено чуть выставленной вперед правой ноги.

Булава с размаху впечаталась в сустав, и уже в следующий миг нога полубрата выгнулась внутрь и начала складываться под очередной его вскрик боли. Пошел вниз и щит, открывая лицо сержанта – открывая под добивающий удар!

Спустя пару мгновений все было кончено, и я развернулся к последнему из врагов.

Впрочем, моя помощь уже не пригодилась. Микула, принявший атаку своего противника на трофейный щит, подсек его ближнюю ногу, даже не вставая с земли. Он просто ударил под щиколотку полубрата раскрытой ладонью, и силы сбить крестоносца наземь порубежнику хватило с лихвой. А выпрямившись, северянин резко обрушил основание треугольного щита на горло германца, прижав стопой к груди его собственный щит. Секиру же немец выпустил еще во время падения.

– Замерли!

Предупредив Микулу, я настороженно прислушался к окружающим звукам, с раздражением отметив, как отчаянно бьется сердце, стук которого отдается в ушах. Но в следующий миг оно уже буквально замерло – я услышал и резкие, отрывистые команды крестоносцев, и топот ног многочисленных воинов. После чего поспешил сменить трофейную булаву на топор и подхватил щит одного из поверженных полубратьев, готовясь к немедленной и неизбежной схватке. Вооружился секирой и Микула, сохраняющий на лице выражение отрешенного, уже практически мертвого спокойствия. Встав плечом к плечу, мы замерли напротив входа в палатку, прикрытого пологом, ожидая, что уже в следующий миг сюда ворвется целый отряд врагов, и мы примем свой последний и очень короткий бой.

Но ни в следующий миг, ни спустя полминуты в шатер никто даже не попытался проникнуть. Хотя шаги бегущих, суетящихся людей раздаются со всех сторон. А затем к ним прибавился звук отдаленно проревевшего боевого рога. И после еще одного, и еще, а следующий протрубил уже совсем рядом с нами. И я с некоторым облегчением перевел дыхание.

– Слышь, Микула, а ведь, кажись, наши пришли!

Северянин молча кивнул, но лицо его заметно прояснилось и просветлело. Однако же расслабляться еще не время. Я указал порубежнику на сраженного мной рыцаря, кровь из пробитого виска которого уже компактной лужицей натекла подле головы, лишь чудом не испачкав плащ.

– Ни один из сюрко на тебя не налезет, но, накинув плащ рыцаря поверх своей кольчуги, ты и сам вполне сойдешь за рыцаря. Шлем только сверху добавить.