Царствование Филиппа Красивого

Не существует достоверных сведений о ходе дебатов кардиналов, но лучшие отчеты поступали от представителей короля Арагона[952], как это часто случалось в то время. Ясно, что в начале кардиналы поделились поровну на партии выступавшие "за" и "против" Бонифация — по девять человек в каждой. Численность партий менялась по мере того, как смерть или болезнь какого-либо кардинала приводили к его выбыванию из конклава, но ни одна из партий никогда не приближалась к необходимому большинству в две трети голосов. Возможно, удалось бы найти компромисс с кандидатом неитальянцем, но в этой категории было всего три кардинала, и ни один из них не имел достаточного веса, чтобы привлечь поддержку обеих партий. Короче говоря, к концу 1304 года стало очевидно, что ни один из членов Коллегии кардиналов не имеет шансов быть избранным.

Если новый Папа не мог быть избран из действующих кардиналов, то он не мог быть и итальянцем, так как любой итальянский прелат был бы заподозрен, и возможно, не без оснований, в союзе с одной из двух партий. Французский епископ, с другой стороны, был бы менее вовлечен в политику центральной Италии и курии. Франция была самой большой, богатой и могущественной страной католического мира. Папы-французы XIII века (например, Климент IV) были способными людьми; они не оказывали чрезмерного предпочтения своей родине и не провоцировали междоусобиц, пытаясь создать в Италии княжества для членов своей семьи (как это делал Бонифаций). Но, учитывая недавние неприятности, Папа-француз не мог быть слишком профранцузским; он не мог, например, быть бывшим королевским чиновником, каким был Климент IV.

Подобные идеи, должно быть, начали циркулировать среди кардиналов, поскольку тупик в конклаве продолжался до 1305 года. Невозможно точно сказать, кто первым предложил имя Бертрана де Го, архиепископа Бордо, или как была сформирована его поддержка. Арагонский посланник, вероятно, был прав, предполагая, что кардиналы из группы сторонников Бонифация стали подозревать своего лидера (Маттео Росси), хотя рассказ об интригах, затеянных с целью его дискредитации, может быть вымышленным[953]. Возможно также, что партии Росси был представлен список из трех имен с обещанием поддержать любое из них. Было бы нетрудно подтасовать список так, чтобы Бертран де Го стал единственным разумным выбором[954]. В любом случае, кардиналы, должно быть, все больше уставали от конклава, и некоторые из них были готовы на любой компромисс, который не выглядел бы как полная капитуляция. В конце концов, трое из партии сторонников Бонифация присоединились к своим оппонентам и поддержали Бертрана. Это обеспечило необходимое большинство в две трети голосов, после чего оставшиеся сторонники покойного Папы сделали выборы единогласными. 5 июня 1305 года Бертран де Го был избран Папой и вскоре после этого (была некоторая задержка с уведомлением) принял имя Климента V.

Бертран, должно быть, казался многим кардиналам идеальным кандидатом. Он происходил из знатной семьи, а его брат, Берар де Го, был архиепископом Лиона, а затем стал кардиналом. Бертран был хорошо образован; он изучал гражданское право в Орлеане и был своего рода экспертом по каноническому праву (седьмая книга свода канонического права "Клементины", составленная в конце его правления, показывает его постоянный интерес к этой области). Он был вполне приемлемым, если не блестящим, администратором, сначала как епископ Комменжа, а затем как архиепископ Бордо. Самое главное, хотя Бертран и был французом, его вряд ли можно было считать сторонником Филиппа Красивого или противником Бонифация VIII, поскольку и Бертран, и его брат служили Эдуарду I Английскому. Берар, будучи архиепископом, упорно отстаивал независимость Лиона от посягательств Филиппа Красивого. Бертран не был вовлечен в столь захватывающие дела, но, как и большинство южных епископов, он протестовал против посягательств королевских чиновников на его юрисдикцию[955]. У него были причины вспоминать Бонифация с благодарностью, поскольку именно Бонифаций сделал его епископом, а затем архиепископом, и пробонифацианские кардиналы могли верить, что Бертран был на их стороне[956].  Во время последнего кризиса он не раздражал ни Филиппа, ни Бонифация: если он и приехал в Париж, чтобы выслушать обвинения против Папы, то он также побывал и в Рим, чтобы выслушать обвинения против короля. Короче говоря, Бертран казался умеренным, разумным человеком, способным найти общий язык с кем угодно, а также несколько слабовольным, что не вызвало у кардиналов недовольства, поскольку властный понтифик им уже надоел.