Царствование Филиппа Красивого

Почему Филипп напал на тамплиеров? Самый очевидный и отчасти верный ответ — ему не хватало денег[964]. Последний крупный налог был собран в 1304 году, доходы от манипуляций с монетой перестали поступать с восстановлением "хороших денег" в 1306 году, а десятины, дарованные Бенедиктом XI, еще предстояло собрать. Войны прекратились, но обычные государственные расходы возросли, в частности, пенсии, выплачиваемые королевским чиновникам и соседним с королевством германским князьям. Требовались новые источники доходов. Евреи были изгнаны, а их имущество конфисковано в 1306 году, в 1308 году была предпринята энергичная попытка заставить всех подданных выплачивать эды на свадьбу дочери короля, а в 1309–1310 годах были обложены податями и ломбардцы. Изъятие имущества тамплиеров в 1307 году четко вписывается в эту схему. Более того, король не любил зависеть от банкиров, особенно от тех, кого он не контролировал[965]. Если он мог неоднократно прижимать ломбардцев и изгнать евреев, почему орден тамплиеров должен был этого избежать?

В ответ на этот аргумент нельзя сказать, что Филипп мало что заработал на захвате орденских владений. Во-первых, счета слишком фрагментарны, чтобы показать, сколько король действительно получил или сколько расходов, отнесенных на орденские владения, были законными. Во-вторых, Филипп мог переоценить богатство тамплиеров и суммы, которые, по его мнению, орден мог ему задолжать. Наконец, хотя должно было быть очевидно, что конфискованное имущество должно быть направлено на благочестивые цели, предпочтительно на крестовый поход, не было столь же очевидно, что большая его часть перейдет к иоаннитам-госпитальерам. Филипп, конечно, надеялся, что эти средства пойдут на новый орден, контролируемый его семьей, а его обет крестоносца 1312 года дал бы ему повод воспользоваться этим фондом. Короче говоря, у него, возможно, были основания надеяться, что он получит от ордена больше, чем получил. В конце концов, корона действительно получила некоторый доход от управления владениями тамплиеров, но Филипп до этого времени не дожил[966].

Второй очевидный ответ, который не противоречит первому, заключается в том, что Филипп считал тамплиеров виновными в ереси. Будучи глубоко набожным человеком, Филипп серьезно относился к обвинениям в ереси. Слухи об ошибках и темных практиках тамплиеров циркулировали с 1305 года. Филипп обсуждал эти слухи с Климентом V в Лионе после избрания того Папой, а также попросил Ногаре провести по ним дознание[967]. Ногаре, как показывают обвинения против Бонифация VIII, был уверен, что найдет доказательства ереси, независимо от того, существовала она на самом деле или нет. Очевидно, он нашел достаточно доказательств, чтобы Папа был обеспокоен, но не убежден, а Великий магистр ордена Жак де Моле был обеспокоен настолько, что попросил провести полное дознание, чтобы очистить репутацию ордена[968]. Казалось, что это будет бесполезное дознание, которое может затянуться на годы, и Жак де Моле не был сильно обеспокоен. Он отказался рассматривать возможность объединения двух военно-монашеских орденов, хотя знал, что Филипп к этому проекту относится благосклонно[969] и не покинул Францию, хотя его штаб-квартира находилась на Кипре. Моле даже явился на похороны жены Карла Валуа за день до своего ареста и всех остальных тамплиеров. Такие внезапные и решительные действия мог предпринять только сам король, и они не были бы предприняты, если бы Филипп не был обеспокоен обвинениями в адрес ордена. Но некоторые члены Совета не были в этом так уверены. Примечательно, что Филипп счел необходимым заменить Пьера де Беллеперша, временного хранителя печати, на Ногаре сразу после ареста тамплиеров. Пьер был хорошим юристом и способным администратором и мог бы сам вести дело против ордена или использовать Ногаре в качестве специального обвинителя. Возможно, он был болен во время ареста тамплиеров (он умер в январе 1308 года), но другие люди, включая самого Ногаре, оставались на своем посту до самой смерти. Похоже, что Пьер просто не хотел быть вовлеченным в это дело. Есть также некоторые свидетельства того, что летом 1307 года[970] в Совете долго обсуждался вопрос о тамплиерах, и, что прийти к решению оказалось нелегко. Филипп, очевидно, был единственным человеком, который мог прекратить дебаты, и он не стал бы этого делать, если бы не считал, что сможет доказать свою правоту.