Царствование Филиппа Красивого

Непосредственные результаты конференций 1311 года были не очень впечатляющи. Людовик Неверский был на короткое время заключен в тюрьму, но ему удалось без особого труда оттуда сбежать, так что возникает вопрос, было ли это чем-то большим, чем предупреждение. Дата выступления Роберта де Бетюна в Парламенте неоднократно откладывалась. Тем временем Филипп и его Совет, должно быть, размышляли, как им выжать из Фландрии еще что-нибудь  избежав новой войны. Война была нежелательна по многим причинам: вскоре должен был состояться Вьеннский Собор; дело тамплиеров еще не было решено; королевские финансы все еще находились в плохом состоянии (Мариньи подчеркнул бы это последнее обстоятельство). К счастью для Филиппа, война была столь же нежелательна как и для его противника. Финансовые проблемы Роберта  де Бетюна были еще более серьезными, чем у короля, и его единственной надеждой отстоять Фландрию было бы броситься в объятия радикальных лидеров низших классов, которые относились к его правам с меньшим уважением, чем король. У обеих сторон были причины для компромисса, и в первые месяцы 1312 года соглашение было хоть и медленно, но выработано. Уже давно было очевидно, что рента в 20.000 т.л., обещанная королю по Атисскому миру, не может быть обеспечена за счет доходов с графства Ретель. Теоретически обязательство было сокращено до 10.000 т.л. за счет обещания единовременной выплаты 600.000 т.л. ("слабыми деньгами")[1119], но это было еще более невыполнимым условием. Роберт не мог обеспечить даже ежегодные выплаты из суммы в 400.000 т.л., причитающейся за возмещение ущерба. Как он мог собрать 600.000 т.л. (200.000 т.л. в реформированных деньгах), сумму, намного превышающую его годовой доход? С другой стороны, Филипп уже держал Лилль, Дуэ и Бетюн в качестве залога, и шансы вернуть эти города казались ничтожными. Очевидным решением, разработанным Мариньи[1120], была уступка Филиппу Лилля, Дуэ и Бетюна в обмен на отмену ренты. Соглашение было скреплено печатями в Понтуазе 9 июня 1312 года.

Если бы соглашение в Понтуазе стало концом фламандской проблемы, можно было бы сказать, что Филипп добился блестящего успеха. Он приобрел два больших фламандских города и большую часть франкоязычной части Фландрии. Но ни Филипп, ни Роберт де Бетюн, ни их преемники не были по-настоящему удовлетворены решением 1312 года. Филипп продолжал вмешиваться во фламандские дела и настаивать на выполнении некоторых неисполнимых условий Атисского мира, таких как разрушение городских укреплений. Роберт не мог удовлетворить требования Филиппа, даже если они были законными, и ни он, ни его народ не смирились с потерей Лилля и Дуэ. Наследники Филиппа и Роберта продолжали враждовать. На протяжении столетий на фламандской границе шла война. Пограничная линия колебалась туда-сюда — в ущерб Франции в период бургундского и раннего габсбургского господства во Фландрии, и в пользу Франции при Людовике XIV. В конце концов, граница между Францией и Бельгией была проведена очень близко к линии разграничения 1312 года, что стало запоздалой данью мудрости Понтуазского договора.

В течение нескольких месяцев после заключения договора наблюдалась временное затишье, но старые претензии по поводу городских укреплений, медленной выплаты репараций и освобождения французских приверженцев от ее уплаты, вскоре возродились. Новые споры о точных границах районов, уступленных королю, усилили неприязнь. Людовик Неверский выступал с торжественными протестами против Атисского мира. Ситуация стала настолько серьезной, что на 22 июля 1313 года была созвана конференция в Аррасе, и Филипп в то же время принял меры предосторожности, созвав армию[1121]. Наконец-то он мог позволить себе угрожать военной демонстрацией, поскольку получал некоторые деньги (не так много, как ему хотелось бы) от эдов на посвящение в рыцари своего старшего сына, а летом была введена общая субсидия на оборону страны[1122]. Однако деньги поступали медленно, а Папа прислал своего легата, чтобы помочь предотвратить войну, которая поставила бы под угрозу его планы крестового похода и Филиппу пришлось довольствоваться новыми обещаниями городов соблюдать Атисский договор. Посланники Филиппа предупредили Роберта де Бетюна, чтобы он не связывался со смутьянами и назначал на должности только сторонников мира[1123], хотя этот совет был полезен только в том случае, если граф искренне хотел соблюдать соглашения, заключенные в Атис и Понтуазе.