Цеховик. Книга 13. Тени грядущего

— Мособлсуда? — присвистываю я. — Вот это да. И что эта должность позволяет невиновных людей в застенки бросать? Нет, не верю. В моей советской стране такое невозможно.

— Да заткнись ты, придурок, если не хочешь с «Капиталом» познакомиться. Хорошая книга. Толстая.

Ну ладно, с «Капиталом» не хочу.

— А если я сын председателя верховного суда? — уточняю я, но ответа не удостаиваюсь.

Меня заводят в отделение, забирают паспорт и оставляют сидеть в коридоре. Такое чувство, что можно просто встать и уйти восвояси. Посидев и осмотревшись немного я так и собираюсь сделать. Встаю, но уйти не успеваю.

— Брагин! — выглядывает из двери Синичко. — Сюда иди.

Я захожу в кабинет с большим сейфом, засиженным портретом Брежнева, крашеными стенами и письменным столом.

— Садись, — кивает он не глядя на меня. — Сейчас поговорим.

К своему удивлению, я замечаю на его столе «Капитал». Толстый, тяжёлый. Вот же кощунник. Синичко что-то быстро пишет. Писанина на работе, конечно, достаёт, но без этого никуда.

Раздаётся звонок, и он снимает трубку.

— Понял, — недовольно отвечает он. — На выход, Брагин.

Я обрадованно поднимаюсь, но это не свобода. Наоборот. Он отводит меня в обезьянник и, ни слова не говоря, уходит.

— Синичко! — кричу я ему вслед. — Что за херня⁈ Э! Капитан!

Проходит часа два, не меньше. Я делю камеру с молчаливым бомжеватым забулдыгой, который непрерывно вздыхает. С судьёй, конечно, тягаться не очень приятно, тем более большой шишкой, но что делать-то? Будем выкручиваться…

Время тянется медленно, но неотвратимо. Наконец, появляется дежурный с человеком в штатском. Взглянув на него, я выдыхаю. Не то чтобы я особо опасался, но пауза несколько затянулась, надо признаться.

В человеке в штатском я узнаю подполковника Тайманова, помощника Чурбанова. Дежурный молча отмыкает дверь.

— Здравствуйте, Олег Довлатович, — киваю я. — Я уж заждался, а вы всё не идёте да не идёте.

Он хмуро помалкивает. Мы двигаем на выход и в самых дверях сталкиваемся с Синичко.

— Я не понял, куда это! — возмущённо спрашивает он у Тайманова. — Ты адвокат что ли?

— У начальника своего узнаешь.

— Бывай, капитан, — улыбаюсь я. — Надеюсь, больше не увидимся.

Он молча хлопает глазами. Ну, вот и всё, собственно. Спасибо этому дому, пойду к другому.

— Юрий Михайлович велел в четырнадцать часов подъехать к нему.

— Хорошо, — киваю я. — Спасибо.

Виктор с Аликом ждут у отделения.

— Долго мурыжили, — качает головой Алик. — На работу?

— Давайте домой заскочим, переоденусь и потом на работу. А то провонял тюрягой. Неприятно.

Мы подъезжаем к дому и выходим из машины. Я подхожу к подъезду. У двери стоит девчонка, мелкая, лет семи. Смотрит на меня. Глазёнки по блюдцу, руки за спиной, платьице, косички. Блин… глаз с меня не спускает.

— Привет, — подмигиваю я. — Ты чего здесь? Ты тут живёшь?

Она мотает белокурой головкой и косички от этого мечутся во все стороны.

— Ждёшь кого-нибудь?

Я оборачиваюсь, выискивая кого-то из старших, её родителей, например. Нет, дети, конечно, в наше время спокойно гуляют и даже самостоятельно преодолевают значительные расстояния, но как-то странно…

— Я тебя жду, — улыбается она.

— А как тебя зовут?

— Наташа, — хмыкает она.

— А сколько же тебе лет, Наташа? Мою невесту так же зовут.

— Имя распространённое, — объясняет она. — Куда ни глянь, везде какая-нибудь Наташа найдётся. А лет… Восемь недавно стукнуло.

— Стукнуло? Да ты уже совсем старуха, Наталья. Как ты здесь оказалась-то? Ты где живёшь?

— Я? В Минске.

— Где-где?

— Ну, вот так, — разводит она руками. — Забросила судьба-злодейка. Не, там хорошо, конечно. Далеко только от Москвы.

Я смеюсь.

— Ну, ты даёшь, Наташка. А родители твои где?

— Наверное, в милицию побежали, — вздыхает она.

— В милицию? Почему?

— Так я же смылась. Как на Белорусский вокзал приехали, я сразу сюда прямиком и рванула. А то мы к родственникам в Тулу дальше. Думаю, если сейчас не сбегу, так с тобой и не увижусь.

— А зачем тебе со мной видеться? — совершенно обалдеваю я. — Разве мы с тобой знакомы?

— Ну, как сказать… Ты на всякий случай мой адрес запомни. Ближайшие лет десять, я думаю, вряд ли мы куда переедем.

Она диктует. А я запоминаю.

— Наклонись, — говорит она, — а то я не дотянусь.

Я присаживаюсь перед ней на корточки.

— Чего, Наташ?

— Молодой такой, — качает она головой. — Резкий, да? Всё можешь и никто не в силах тебя остановить, верно?

— Ты Ванга что ли? — усмехаюсь я, а она наклоняется ко мне и, обняв своими ручонками за шею, кладёт головку мне на плечо.

Моя дочка так делала, когда была маленькой. Сердце пропускает удар при этом воспоминании.

— Егорка, — шепчет девчушка. — Я соскучилась.

— Чего?

Я отстраняю её от себя и ещё раз внимательно осматриваю. Ничего знакомого. Определённо, я вижу её впервые.

— Смотри, — говорит она и показывает мне локоть.

На нём виднеется небольшой шрам в виде галочки. Маленький, почти незаметный. Точно такой же, как у моей Наташки…

13. Как обухом по голове

Признаюсь, это… как обухом по голове…

— Наташ… это ты что ли? — спрашиваю я.

— Ну да, — смеётся она. — Я же так самого начала и сказала. Наташа Мурашкина…