Цель и средства. Лучшая фантастика – 2021

Прямоугольный лист плотной желтоватой древнемарсианской псевдобумаги двадцать на одиннадцать сантиметров, испещренный углами, линиями и треугольниками чудовищно густо, раз в пять гуще привычного по экранам компьютеров шрифта, начинающая контрабандистка положила в пластиковый файл, обрезанный наполовину, а файл примотала клейкой лентой к правой ягодице.

«Так наивно, – подумал капитан, – что даже трогательно. Рома-антика».

Трусики эта суровая женщина-каланча носила шелковые, нежно-персикового цвета.

– Всегда готова… – вполголоса произнесла Хельги.

– Не понял, к чему готова?

– Встретить возлюбленного.

Сначала в служебный каталог марсианской палеографии заглянул Лещов. Нашел. Проверил себя. Перепроверил себя. Все эти углы, линии, треугольники – устав Ринх III в чистом виде. Ошибки быть не может. Дождался вердикта Солнцеволосой.

Она нашла образец, проверила себя, перепроверила себя…

– Миша, это точно устав Ринх III, ошибки быть не может.

Он кивнул, улыбнулся, а потом заказал сеанс экстренной связи с Землей, с профессором Михайловичем.

– Но зачем? И почему именно он? – удивилась прекрасная йотунша. И звезды со всей галактики уставились на него в ожидании ответа.

– Для очистки совести и полноты понимания. Это во‐первых. Светило из светил, это во‐вторых. А в‐третьих… когда-то Михайлович, по молодости лет, крепко вляпался в одну скверную историю, даже отбыл два года на рудниках Цереры. С тех пор что-то в нем сдвинулось в пользу самого благожелательного отношения к «органам». В том числе и к нам.

– А что он…

– Видел нечто непредставимо страшное. Никогда не рассказывает. Но ясно дает понять, что желает в этой жизни ясного, простого порядка. Рая, говорит, все равно до Страшного суда не будет, но чтоб всем нам в ад не скатиться… Поэтому проконсультирует Михайлович всегда и неизменно, хоть среди ночи с койки его подними.

Хельги потупилась и пробормотала:

– Балл за надежность…

«Вот, значит, как! И она играет в эту игру. Мы… до сих пор соревнуемся?»

Старпом «Секрета» сначала встал на дыбы: «Да вы хоть представляете, во что этот сеанс обойдется?» Но сила правильно составленных документов способна убедить кого угодно.

«Уважаемый Дмитрий Моисеевич!

Жаль, что приходится вновь Вас беспокоить, однако у нас сложилась непростая ситуация. Мы изъяли документ древнемарсианской цивилизации и подозреваем в контрабанде одного из Ваших коллег. Отправляю Вам электронную копию, созданную с максимальной точностью, а также параметры писчего материала, выданные сканером. Действительно ли это уставной текст Ринх III? Ждем Вашего мнения с почтительной благодарностью. Вы – лучший из экспертов, с кем мне когда-либо пришлось работать».

Старпом проворчал:

– Еще и копию им!

Но дело сделал.

Хельги скептически осведомилась:

– И вот что, действительно надо было ему спину медом намазывать? «Лучший из экспертов…»

– Надо. Честолюбив. Тем более что Михайлович – дядька и впрямь золотой.

– А поторопить?

– И придет позже обычного.

– Он что – из тех, кто…

– Да.

– Но это же…

– А что делать!

– Я бы…

– Вот! Правильно! Лучше и не пробовать.

– Хотелось бы, конечно…

– Разумеется. Но не сейчас.

В сущности, они могли бы открыть шампанское. Общую картину портила лишь одна деталь: Виста-Гу не желала «колоться». Лещов просветил ее, сколько лет полагается за ТАКУЮ контрабанду и что можно бы изрядно скостить срок – при обоюдном стремлении к разумному сотрудничеству. Баскетболистка посерела лицом, однако продолжала хранить молчание, Браннера отдавать не хотела. Хельги приступала к ней с ласковым словом, мол, следует ли жизнь губить из-за какого-то… такого-то. Та уперлась: «Да что мне Браннер? Давно перевернутая страница. Не о чем говорить! А вещь… купила с рук у одного… непонятно кого… как сувенир». Конечно же, конечно же, сувенир на миллиард, намертво приклеенный к попе…

Но когда они уходили, осознав полную безнадежность работы с баскетболисткой, женщина вдруг нервно схватила Хельги за локоть.

– Как он там?

– Кто? А. На каком основании мне беседовать с вами на подобные темы? Вы ведь ему не жена.

Кажется, небосвод покрылся матерой ледяной коркой метров десять толщиной…

Но баскетболистка не унималась:

– Вы должны меня понять, вы женщина! Как он там… с этой… с этой…

Слезы потекли у нее из глаз.

Хельги неожиданно смягчилась. Погладила несчастную контрабандистку по плечу и со вздохом ответила:

– Я вам сочувствую.

Баскетболистка обняла ее и заревела в голос. Но по делу так ничего и не рассказала.

«Когда б вы знали, из какого сора растет любовь, не ведая стыда…»

* * *

Браннер на вопросы о баскетболистке отвечал с ровной вальяжностью человека-который-ни-к-чему-такому-не-причастен.

– Госпожа Заремба? Милая, весьма милая дама… но при чем здесь я? Даже и не припомню, сколь давно мы с нею не виделись… Простите, а во что опять впуталась неугомонная Зара? Кто? Ах да, я имел в виду госпожу Зарембу. Сядет лет на десять? Это ужасно.

«Зара… Не угадал».

* * *