Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»

Клинтон должен был встретиться с Ельциным в Неаполе в июле 1994 года во время заседания «семерки». Этой встрече предшествовал первый в истории визит действующего президента США в страны Балтии. Накануне вылета Клинтона в Европу ему позвонил Ельцин и сообщил, что есть некоторый прогресс на российско-эстонских переговорах, но Россия скорее всего не сможет уложиться в намеченный срок — к 31 августа. Клинтон подчеркнул Ельцину важность соблюдения договоренности. Он сказал своим сотрудникам (используя фразу, которую он потом неоднократно употреблял для характеристики своего подхода к отношениям с Ельциным): «Все очень просто. Мы принимаем их в «семерку», и они убираются из стран Балтии. Если они станут членами клуба «больших парней», у них будет меньше причин обижать маленьких»^{540}.

В Латвии Клинтон встретился с президентом Эстонии Ленартом Мери. Соединенные Штаты через своего посла Роберта Фрейшера уже подготовили предложения к встрече Клинтона с Мери. По словам Николаса Бернса, в ходе встречи с Мери Клинтон заявил: «Как Вы отнесетесь к тому, если я передам лично Ельцину ваше вполне реалистическое предложение по выводу войск?» Мери ответил: «Господин президент, я принимаю ваше предложение, и я передам Вам нашу позицию в Неаполе через вашего посла господина Фрейшера». Позже Берне вспоминал: «Фрейшер телеграфировал это предложение нам из Таллина в Неаполь… мы его отпечатали, и президент передал его Ельцину. И при этом президент мог сказать: “Мне удалось поработать с Мери, и на основе нашей встречи с ним в Риге 6 июля выработать следующее предложение. Я могу поручиться, что оно сделано искренне, с чувством ответственности и в духе доброй воли”»^{541}.

Клинтон и его помощники пришли к выводу, что реакция Ельцина на эту встречу была положительной; на пресс-конференции Клинтон решил пойти навстречу пожеланиям Ельцина и заявил: «Как вы знаете, это был очень важный день, когда президент Ельцин присоединился к нам как полноправный партнер «восьмерки» для политических дискуссий»^{542}. (Представители Министерства финансов США упорно сопротивлялись официальному преобразованию «семерки» в «восьмерку», ссылаясь на роль «семерки» в управлении мировой экономикой.)

Ельцин выступал вторым. Сначала он заявил, что не просит о каких-то «особых условиях» полного членства в «семерке», но хотел бы, чтобы Запад наконец снял «красный ярлык с президента России». А затем взорвалась бомба. Старейший корреспондент пресскорпуса Белого дома Хелен Томас спросила российского президента, сможет ли он уложиться в намеченный срок, 31 августа, с выводом российских войск. И Ельцин, часто изумлявший американцев своими публичными заявлениями, ответил: «Мне нравится этот вопрос, потому что я могу ответить «нет». Мы вывели войска из Литвы… и собираемся вывести последних солдат из Латвии. Но Эстония — более трудный случай, поскольку в Эстонии есть очень грубые нарушения прав человека в отношении русскоязычного населения, особенно военных пенсионеров… Я обещал Биллу, что встречусь с… президентом Эстонии. Мы будем обсуждать эти вопросы и попытаемся найти решение»^{543}.

Поскольку в начале года Тэлботт получил повышение и стал заместителем госсекретаря, главный эксперт президента по России уже не мог посвящать все свое время делам России и других бывших советских республик. Тэлботт не поехал в Ригу и Неаполь, потому что он в то время занимался урегулированием назревавшего на Гаити кризиса, и он винит себя за то, что не смог обеспечить более благоприятного итога встречи в Неаполе^{544}. Но в целом независимо от того, как прошли эти встречи на высшем уровне — а пресс-конференция Ельцина получила большой резонанс в силу своей спонтанности и скандальности, — Клинтон часто использовал встречи с Ельциным для создания впечатления, что два лидера брали обязательства друг перед другом. После этого он звонил Ельцину или направлял ему письмо, чтобы напомнить о том, что тот говорил в приватном порядке и что теперь необходимо было выполнить. Ельцин делал то же самое с Клинтоном. Таким образом, эти встречи на высшем уровне были важны для Клинтона. Так он добивался, чтобы «его человек в Москве» решал сложные вопросы. Именно так и было в данном случае. После Неаполя Клинтон написал письмо, призывая Ельцина как можно скорее встретиться с Мери и выполнить взятые на себя обязательства; немцы и шведы направили ему аналогичные письма. Для Клинтона было весьма важно в общем контексте его российской политики, чтобы согласованный срок вывода войск был соблюден. Конгресс четко давал понять: если российские войска останутся в странах Балтии после 31 августа, предложенная администрацией программа экономической помощи будет приостановлена^{545}.[117]