Цель неизвестна

– И сколько ты учишься в сем заведении? – продолжал он занудствовать.

– Одиннадцатый год, – выдавливает из себя Иванов.

Ко всему еще случаем узнал любопытную историю. Крайский семнадцать лет проучился в академии (что не свидетельствовало о блестящих способностях даже на фоне Павла), а потом несколько лет, до пострижения, преподавал в младших классах. Это, оказывается, важнейшее правило. Хочешь стать учителем в старших классах (другой уровень и жалованье) – прими постриг. В монахи он подался буквально перед моим приездом и, похоже, стремился запугать своих учеников с самого начала. А то кое-кто может и не забыть прошлого равенства и далеко не выдающихся успехов.

Я в интернате привык к иным отношениям. У нас позволялось задавать вопросы, требовать объяснений, регулярно устраивались дискуссии на самые разные темы. Конечно, мы замечательно знали, где граница, которую не стоит переступать, и чего в конечном счете от нас пытаются добиться. Некоторые старались работать в этом направлении, добиваясь лучших отметок и благосклонного отношения. Другие – напротив, высказывали личное мнение. И не всегда их обрывали. Все же определенный люфт в спорах имелся. Не то здесь. Зубрить, долбить и повторять, не творя ни шага в сторону.

Положительно, здешняя методика преподавания ничего не добавляет к уму. Исключительно отвращает от образования. Учебников не существует – это я с трудом могу понять, хотя за столько лет существования академии просто обязаны были напечатать. В конце концов тем же ученикам продавать – польза для бюджета. И не несет каждый новый учитель отсебятину.

Порфирий, к примеру, для тренировки памяти рекомендует особую диету. Он неясно из каких соображений вычеркнул из питания молоко, сыр, соленое мясо. То есть фактически чуть не один хлеб с овощами остался. Хорошо хоть не может проконтролировать, как кто питается. А ведь есть и поверившие в данную чушь.

«Бум», – сказал большой колокол в Кремле. «Бум-бум», – поддержали его другие. Через несколько минут гудело по всей Москве. Это не веселый праздничный перезвон, понимаю, глядя, как дружно крестится вся присутствующая братия.

Выходит, вместо свадьбы состоятся похороны. Российский самодержец Петр II Алексеевич скончался аккурат перед собственной женитьбой. И хуже всего – он собирался венчаться с Екатериной Долгорукой. Первоначально вообще намеревался окрутиться с дочерью Меншикова Марией. Там не сладилось – теперь и здесь неудача. Ничего не понимаю. Откуда же взялась Екатерина Великая? Я сначала был уверен в ее немецком происхождении, потом, услышав о Долгорукой, списал на очередную ошибку. А теперь и вовсе императрицы не будет?

Стоп, стоп! Так, может, ее теперь Долгорукие посадят на трон? Вот и станет со временем Великой. Ей сколько сейчас, лет семнадцать? Впереди масса времени. И все Орловы с Потемкиными как раз к месту. Одинокая баба имеет право на развлечения. Только почему я был уверен, что она мужа того? А вдруг не от болезни, как говорят, а придавила?

Почему нет, хорошая версия. Кто же народу такое скажет. А задним числом всплыло. Или просто выдумали. Вон Изабелла якобы Эдуарда прикончила железкой через зад. Не сама, понятно, ее фаворит. И никаких следов. А все в курсе. И не выяснить за давностью лет – вранье или правда. Вдруг сам окочурился. В самой замечательной тюрьме условия не самые приятные, а средневековье…

– Сидеть тихо! – потребовал Порфирий, выскакивая за дверь. – Скоро возвернусь!

Ученики, оставшись без надсмотрщика, дружно загудели. В чем каждый замечательно понимает в любом столетии – так это в искусстве, войне и политике. А здесь последняя точно присутствует, и в интересующем всех аспекте. Кому сидеть на троне, как выяснилось моментально из разговоров, вызывало нешуточную свару.

– Виват Елизавета! – провозглашали одни.

– Сын Анны имеет больше прав, – возмущались вторые.

Это, в смысле, правление через голову передается очередному внуку. Шум становится все громче, толпа возбужденнее, аргументы переходят на личности. Уже готовы морды друг другу чистить за свою кандидатуру.

– Павел, – спрашиваю сидящего рядом Иванова со счастливой рожей. Для него, похоже, на сегодня мука закончилась. Даже розги не последовали. – О чем это они? Объясни деревенскому мужику.

И я удостоился краткой, крайне запутанной лекции. Дети помершие, дети живые, незаконные дети и выданные замуж. Ко всему еще не меньше трех Анн, двух Наталий и разные родители. Кто кому кем приходится, я в более спокойной обстановке потом нарисую. Сейчас важнее другое.

Существовал «Устав о наследии» Петра Великого, одновременно завещание Екатерины, и они входили между собой в противоречие. Есть мужская линия наследования, но если никого из потомков мужеска пола больше не имеется, то за ним вроде как следуют цесаревны со своими потомками. Дочь Петра Елизавета напрашивалась на корону по всем показателям. Но не все так просто. У Петра Великого, оказывается, имелся брат-соправитель!