Целиком и полностью

К счастью, он и не пытался заговорить. Увидев, что я проснулась, он включил радио, и мы немного послушали трансляцию бейсбольного матча.

– Ты что, фанат «Брюэрс»? – спросила я.

Было немного странно задавать такой обычный вопрос. Трэвис только пожал плечами.

У хижины Салли не было пикапа, хотя внутри горел свет, а дверь была открыта.

– Эй, привет! Салли? – позвала я, уже понимая, что его там нет.

В печке до сих пор потрескивали угли.

– Может, решил съездить за молоком, – предположила я.

– Он ждет тебя?

Я кивнула. Трэвис сел на диван и принялся разглядывать трофеи.

– Лучше подожду, пока он вернется.

– Ладно, – сказала я. – Хотя это необязательно.

На самом деле я имела в виду: «Пожалуйста, уходи прямо сейчас», – но он либо не понял намека, либо не захотел его понять.

– Ты сказала, он друг той старушки, с которой ты познакомилась в супермаркете?

– Типа того.

– «Типа того»? – приподнял бровь Трэвис.

– Не хочу показаться грубой, но не думаю, что я должна тебе что-то объяснять.

– Я как бы теперь в ответе за тебя, Марен. Что я скажу твоему отцу, если с тобой что-то случится?

– Послушай, Трэвис. Я знаю, что ты и пальцем меня не тронешь, но это не значит, что в твоем присутствии я чувствую себя в безопасности.

– Так нечестно, – тихо сказал он. – Ты же знаешь, что ты со мной в безопасности, Марен. Я про тебя все знаю и не боюсь. Это хоть что-то значит?

– Конечно, значит, – ответила я, стараясь не показывать своего раздражения. – И я благодарна за все, что ты сделал для меня сегодня.

Мы замолчали. Трэвис шумно вздыхал под аккомпанемент доносившихся снаружи звуков ночного леса. Я вдруг ощутила на своей руке его руку, холодную и влажную.

– Я могу быть для тебя чем угодно. Могу говорить все, что ты захочешь, если ты только…

Его пальцы скользнули к моему запястью и попытались ухватить мою ладонь.

Не успев сообразить, что я делаю, я вырвала руку и дала ему пощечину. Раньше я никогда такого не делала, и секунду мы удивленно смотрели друг на друга.

– Ты пообещал, что никогда больше не будешь просить, – произнесла я наконец.

– Ты не понимаешь, – прошептал он. – Я не хочу воспользоваться тобой. Я никогда, никогда не обижу тебя.

– Это так не работает. – Всякий раз, как я на него смотрела, меня начинало тошнить. – Ты сказал, что понял.

Он снова схватился за меня, а я встала, чтобы отойти. Его отчаяние словно липло ко мне, цепляясь к каждому уголку тела, холодное и липкое.

– Я смогу стать для тебя всем, чем ты сама захочешь! – взмолился он. – Я знаю, что смогу. Только скажи!

Схватив его за руку, я вытолкнула его за дверь.

– Спасибо за поездку и за ужин. Огромное спасибо.

Возясь с задвижкой на двери, я не осмеливалась посмотреть на него сквозь стекло. Дрожащей рукой он достал из кармана ключи от машины, потом немного постоял, вытирая глаза руками. Я все еще избегала смотреть ему в лицо, но знала, что он плачет. Наконец, развернувшись, он спустился по крутым ступенькам. Я вышла и стала наблюдать за тем, как он уезжает прочь по освещенной луной лесной дороге. Я должна была бы испытать облегчение, но легче мне почему-то не стало.

Прошел час, Салли не возвращался. Я вынула из рюкзака копии своего признания и один за другим отправила листы в огонь.

Меня зовут Марен Йирли, и я виновата в гибели следующих людей… Пенни Уилсон (двадцать с чем-то лет) в Эдгартауне или возле него, штат Пенсильвания, в 1983 году… Люк Вандеруолл (8 лет), лагерь «Амиуаган» (Кэтскиллс), штат Нью-Йорк, в июле 1990 года… Джейми Кэш (10 лет), Бэджерстаун, штат Мэриленд, в декабре 1992 года… Дмитрий Левертов (11 лет), Ньюфонтейн, штат Южная Каролина, в мае 1993 года… Джо Шарки (12 лет), Бакли, штат Флорида, в октябре 1994 года… Кевин Уилер (13 лет), Фэйруэдер, штат Нью-Джерси, в декабре 1995 года… Ноубл Коллинз (14 лет), Холланд, штат Мэн, в апреле 1996 года… Маркус Хофф (15 лет), Баррон-Фоллз, штат Массачусетс, в марте 1997 года… С. Дж. Митчелл (16 лет), Кловер-Хиллз, штат Нью-Йорк, в ноябре 1997 года… Энди (не знаю его фамилию, но он работал в «Уолмарте» у Питтстона, штат Айова), в июне 1998 года…

Правда меня не освободит. Я кончу как мой отец.