Целитель #05 - Пятилетку за три года!

– Да тихо вы! – прикрикнул на расшумевшихся «старосят» Трофимов, начальник цеха гибридных микросхем. – Филиппа на вас нет… – Он торжественно повел чашкой с вином. – Я поднимаю сей бокал за Петра Семеновича. Всего-то прошлым летом Семеныч влился в наш коллектив, а вы посмотрите, как лихо мы продвинулись!

– Это всё Михаил Петрович! – отшутился папа, кладя руку мне на плечо.

– Да-а… – забасил Марк Гальперин. – Дети у тебя тоже получились!

«Старосята», здоровенные парни и рослые мужики, грохнули, заглушая мамин смех.

– За тебя, Семеныч!

Разнокалиберные сосуды сошлись, мешая хрустальный звон с глухим перестуком фаянса. Мой стакан чокнулся о папин фужер и дотянулся до эмалированной кружки Марка.

Нам с Настей плеснули густой, пахучей «Хванчкары». Папа предпочитал армянский коньячок, а Гальперин хранил верность «Столичной».

– Лидия Васильевна, – прогудел он, – дайте, я за вами поухаживаю! Водочки?

– Что вы, Марк Петрович! – всполошилась мама. – Только вино!

– Это несерьезно! – притворно нахмурился Марк. – Ну ладно… – Он аккуратно подлил в мамин бокал и вдохновился. – Товарищи! А давайте – за хозяйку!

– Давайте! – хором поддержали товарищи. – Наливаем!

Час спустя чинное застолье обрело все черты среднерусской гулянки – голоса зазвучали громче, жесты обрели размах, а чины со званиями тихо удалились, уступая равенству и братству.

Пухлощекий программист с модной бороденкой, сидевший напротив меня, начальнически выговаривал самому Фирдману, а наш добрейший и тишайший сосед Евгений Иванович, расхрабрившись во хмелю, втолковывал Трофимову некие прописи. Я прислушался.

– …Оттого, что официальная наука нос воротит от психодинамического поля, оно никуда не делось, Алексей Николаич! – воинственно напирал сосед. – Это же истинное мракобесие – думать, будто гипнотизер словами внушает! Нонсенс полнейший, средневековая вера в заклинания! Не-ет, тот же Мессинг воспринимал пси-хо-поле человека!

– Да что вы мне словами внушаете? У нас, вон, в цеху военпред есть! – контратаковал Трофимов. – Так из него это ваше психополе прет, как вода из брандспойта!

Я насторожился.

– Военпред?

– Евгений Иванович непонимающе дернул бровью.

– А вы что думаете, военным не нужны микросхемы? – хихикнул пьяненький начальник цеха. – Да они вообще, будь их воля, всё под себя загребли бы! Хотя на нашего грех жаловаться, мужик классный. Правда, есть в нем нечто такое… – Он неопределенно повертел ладонью, словно лампочку выкручивая, и вздохнул. – А что вы хотите? Его еще в детдоме обидели – один раз и на всю жизнь! Имя вписали… Знаете какое? Дик! Представляете? Дик Владимирович Сухов! Как обозвали! М-м… О чем бишь я? А! Когда у Сухова настроение портится, приборы как с ума сходят, вместо данных погоду показывают! Да я сам однажды… Прошлым летом, что ли? Ну да! Короче, выходит наш военпред с проходной, надевает темные очки… Да как сорвет их, как закинет в кусты! Чего это он, думаю? Подобрал я те очки – обычные, от солнца. Только на темных стеклышках – прозрачные, такие, пятнышки, как раз посередке, напротив зрачков… Ну, будто протаяла чернота от взгляда!

– Во-от! – многозначительно затянул сосед. – Николаич! Тяпнем за психополе!

– Тяпнем, Иваныч!

Радостно цокнули рюмки. А я почуял, как холодок по спине сквозанул. Эти «проталинки» мне знакомы… Сам такие оставлял не раз. Пугался, ломал очки, избавлялся, как преступник от улик…

…Никем не замеченный, явился Старос. Расплылся в своей разбойничьей ухмылке, широко раскинул руки, готовый обнять всех сразу.

– О-о-о! Штрафную шефу! – был общий глас. – С горкой!

Сидел я, как всегда, с краю, поэтому ускользнул незаметно, пока всей компанией спаивали Филиппа Георгиевича.

«И нет мне покоя…» – мелькнуло в голове.

Тревоги и ожидания ворвались в душу, как студеный ветер – в натопленную избу, выхолаживая, выметая уют… И замещая духоту морозной свежестью.

* * *

Завечерело. Крадучись, вытянулись тени, сливаясь в зыбкий сумрак. Зажглись фонари вдоль аллеи, и тьма, таившаяся в закоулках, сразу надвинулась, густея синевой. С берега Черного озера наплывала музыка. Узнавался мотив Таривердиева – умел человек скрывать улыбку в печальных нотах.

Зеленоград накрыла удивительная теплынь. Я стоял на просторной лоджии, пока не загроможденной лыжами и великами, и дышал воздухом нового ПМЖ. Из гостиной наплывал застольный галдеж – саундтрек импровизированного новоселья.

– Миша, простынешь! – Мама выглянула из окна кухни.

– Да тут тепло…

– Накинь курточку, накинь… Вот, держи.

Я не стал спорить, набросил на плечи шуршащую болонью. Досмеиваясь, на лоджию шагнул Старос.

– Дышишь? – бодро поинтересовался он. – Right! Тут воздух, как на даче. – Филипп Георгиевич пришатнулся и спросил вполголоса: – Проблемы были?

– Были, – не стал я скрывать. – Да сплыли.

– O`key… – вытолкнул Старос. – Проблемы тонизируют и закаляют, хе-хе… Питер говорил, ты новый язык сочиняешь? «Турбо Паскаль»?

– Сочиняю, – признался я. – Да там не одно программирование, там, как в справочниках пишут, «интегрированная среда разработки ПО». А работы… Начать и кончить! Хорошо, если к ноябрьским до ума доведу.