Целомудрие миролюбия. Книга вторая. Перводевственник

И вот, после длительной разлуки, они вновь встретились. По телефону договорились прийти в назначенное время на георгиевскую смотровую. Где открывается вид на Успенский собор и мост через реку Клязьму. Вот Миролюбов стоит и разглядывает скульптуру художника, которая ему не особо нравится. “Где же длинные волосы художника, где та отрешенность от мира, всего этого нет в сей скульптуре, и здесь всё такое приземленное” – подумал он. “Надо чтобы не хотелось мешать сему живописцу, словно тот настолько погружён в работу, что всё мирское ему чуждо, а здесь публичное лицедейство для привлечения народного внимания. Всё напоказ и всё поверхностно” – продолжил измышлять Миролюбов. Как вдруг услышал своё имя и обернулся. То была Анна. Они тихо поприветствовали друг друга, почти шепотом.

Миролюбов не был огорчен долгой разлукой, понимая, что он лишь гость в её жизни, зайдет на несколько часов и уйдет восвояси.

Со всем наплывом буйства чувств и переживаний, они поведали друг другу свои горести, о своих поражениях на поле битвы со страстью блудной. Миролюбов не осудил Целомудрову, но предложил одно единственное верное решение в их плачевной ситуации. Он сказал, что им следует на этой неделе исповедоваться и причаститься, им нужно очиститься от той скверны, которую они совершили, ибо Анна утратила нецелованность до брака и практически согласилась на грех блуда. А Миролюбов поддался искушению, и потому посмотрев бесстыдные картины, ночью осквернился, когда память его уже начинала забывать те пошлые электронные видения, однако он вновь вернул их и тем засорил душу свою. Целомудрова согласилась участвовать в таинствах, им действительно сие было необходимо, ибо они ощущали на себе груз грехов. Перед тем великим свершением им предстояло три дня поститься и молиться. Но прежде, сегодня, они вновь встретились, поведали друг другу о том, как они столкнулись с искушениями, согрешили, а после раскаялись. Миролюбов знал, что он более не сделает того зла против души своей, против тела своего. Но вот Целомудрова показала своим поведением, что девство её не крепко, как и у многих других женщин, ибо они более тяготеют к супружеству и к деторождению, нежели чем к безбрачной девственной жизни. Потеря нецелованности о том свидетельствует. Тогда Миролюбов осознал насколько у них разные жизни, насколько их судьбы различны. Однако каяться на исповеди они будут об одном и том же, ибо одинаково блудодействовали. Безусловно, грешный мир не видит в их поступках ничего дурного и достойного порицания, но они живут иначе, нежели чем весь мир, они мыслят иначе. Мир подобен зыбучему болоту, чем больше двигаешься, тем более утопаешь в суете мирской, и только вера христианская протягивает спасительный прут, поднимающий над бездной житейских нужд.

Миролюбов при закате лета, захотел раскрыть Анне одну историю из своей жизни:

– За всю свою жизнь я любил лишь одну девушку. И в свои теперешние годы я понимаю, что я любил её христианской любовью. Ибо на все мои чувства она отвечала бесчувствием, все мои ответные предложения отвергала отказом, я дарил ей подарки, она мне ничего не дарила, я говорил ей сотни красивых ласковых слов, но в ответ слышал лишь злость и оскорбления. И на всё это зло с её стороны, я отвечал добром. Это и есть христианство, ведь я желал, чтобы она стала добродетельной девой, девственной, но она всё более тяготела к пороку. Я страдал, мучился, но продолжал любить свою любимую обидчицу. Любил её восемь лет, и сейчас люблю, раз молюсь о ней. Затем она вышла замуж, и любовь моя угасла. Вернее изменилась, теперь я поминаю в своих молитвах не только её, но и её супруга. Я вспоминаю о ней с доброй улыбкой, вспоминаю лишь хорошее, которое, безусловно, между нами было. Христианин ведь должен видеть лишь добро в человеке, зачаток Божьего добра в каждом человеке. – Миролюбов несколько удивился своей откровенности и сей мудрой мысли, а затем заключил. – Моя любовь это лилия в терниях. Я написал тогда для неё прощальное стихотворение:

Прощаю твой надменный взор

Полный алчности и осужденья.

Помню писем хвастливый вздор,

Обидчивый укор достойный всепрощенья.

Прощаю речи, помыслы, деянья,

В удушении любви принявшие участье.

Творенья гения попраны до осмеянья,

Вопиющие о неизбывном счастье.

Прощаю плутовские игры,

Сердца твоего капризное безмолвье.

Венок сплела для духа, а телу митру,

Дабы одолеть унылое бездолье.

Прощаю все блудодеянья и измену,

Породившие грехи сомненья.

На место старых новые прейдут на смену,

Но в ответ услышат глас любовного прощенья.

– Меня сейчас более интересует, что ты испытываешь ко мне? – спросила Анна. – Ведь мы встретились неслучайно, и мы нравимся друг другу. Неужели ты не думал о том, что мы можем быть вместе. Мы те самые лилии, но вместе мы справимся с любыми невзгодами и искушениями. Нас тяготят другие люди, они хотят нас испортить, извратить нас, но вдвоём, будучи парой, мы потеряем для них всякий интерес.