Целую, Кощей (СИ)

Как стемнело, мы втроем — я, дед и Маша, покинули гостиницу и направились в дом на Колокольной площади, который на время нашей воздушно-корабельной операции стал нам главным штабом.

На выходе из гостиницы, дед кивком указал на Машу расслабившемуся хозяину:

— Мы скоро. Девицу нашу кровушкой христианской попоим и вернемся.

Хозяин икнул, хотел было перекреститься, но вспомнив про христианскую кровь, отдернул от груди руку, тихо взвыл и бочком улизнул на кухню. А Маша в связи с налётом на царский дворец, вновь одетая в свой кожаный костюмчик, возмутилась:

— Вы, дедушка Михалыч совершенно не представляете себе образ жизни и быта настоящих вампиров. Из-за таких как вы и идут по всему миру клеветнические истории очерняющие благородный облик истинного дитя Ночи. Ну почему кровь должна быть обязательно христианской? Любая подойдет. И даже больше вам скажу, дедушка, основываясь на своем опыте, могу утверждать, что кровь мусульман и иудеев, как людей соблюдающих определенные правила приема пищи, гораздо вкуснее и полезней, чем кровь ваших христиан. А уж про некоторые племена, употребляющие только растительную пищу, я вообще умолчу, скажу только, что не зря они считаются деликатесом и рекомендуются в качестве оздоровительной диеты.

— Волнуешься, внучка? — понятливо спросил Михалыч.

— Немножко, дедушка, — поёжилась Маша. — Монарший двор всё-таки. Куртуазные шевалье, модницы фрейлины, интриги и дуэли на каждом шагу, шарман… А тут я, в таком вот сопровождении.

— Видал, внучек? — повернул ко мне голову Михалыч. — Мордами мы ей не вышли.

— Ой, ну при чем тут ваши светлые благородные лица, дедушка Михалыч? Просто засмеют ведь, если я в вашем обществе при дворе появлюсь.

Я немного обиделся:

— Машуль, а ты не перечитала своих любовных романов? Мы же не к Людовику какому-нибудь на приём чешем, а потолкаться, даже не при — а на дворе у Гороха. И чем вообще тебе наше общество не нравится?

— Нравится, нравится, — отмахнулась вампирша, задумавшись. — А ведь вы правы, мсье Теодор, для Гороха у вас вид вполне подходящий.

— Вредная у нас Машка, — пожаловался мне Михалыч. — Славных работников Канцелярии ни в грош не ставит.

— А мы, дед, закончим это дело и отдадим её кому-нибудь. Агриппине Падловне, например. Подучится маленько и будет дебеты с профицитами туда-сюда гонять. И никакие морды её смущать не будут.

— Вы, мясоеды, все поголовно злые, так и стараетесь бедную девушку обидеть…

— Не завидуй, Машка, не хорошо ить это.

В такой милой беседе путь до штаб-квартиры пролетел незаметно. Мы дважды нарывались на стрелецкие патрули, но Маша вовремя оборачивалась туманным облачком, совершенно незаметным во тьме, а мы с дедом стрельцов не интересовали.

Все наши были уже в сборе и я еще раз уточнил наш план:

— Итак, Аристофан, ты первый.

— Это… босс, я в натуре с одним бойцом внутрь просочусь за мечом, а остальная братва реально на улице ждать будет вдоль забора. Ну, кипеж там поднять, если чё или типа для прикрытия.

— А я, Федор Васильевич, — вставил Калымдай, рассовывая ножи по всей одежде, — с бесами буду. Пока Аристофан в подвалы пойдет, вместо него руководство отрядом на себя возьму.

— В натуре, — кивнул, соглашаясь, Аристофан.

— Отлично, — одобрил я. — А мы с Михалычем на царском дворе притаимся на всякий случай, а Маша займёт позицию где-нибудь повыше, наблюдать за общей обстановкой будет.

— Если что, Машка, — наказал дед, — кукуй семь раз, да с чуйством, душевно эдак.

— Ну, дедушка Михалыч… — насупилась Маша.

— Завязывай, дед, — вступился я за Машу. — Потом после дела прикалываться будешь.

— Давай, внучек, ругай деда, ругай, — обиделся Михалыч. — Все вумные такие стали… А скажи мне, умник, а ты запасные портки захватил?

— Ну что за намёки, дед? — теперь уже я обиделся. — С чего ты взял, что я испугаюсь?

— А я и вовсе не об ентом. Я ж знаю, что ты у меня — херой! А только, как Гороховские волкодавы тебя за мягкое место потаскают, ты так и будешь в порванных портках по городу щеголять да голым задом девок смущать? Ишь ты, какой у меня проказник, оказывается, Федька! На всё готов лишь бы внимание девичье к себе привлечь!

— Блин… Точно, там же собаки сторожевые…

— За нас не переживай, босс. Нас реально, никакая шавка не заметит.

— И то хорошо…

— Босс, так мы пойдем в натуре?

И бесы вместе с Калымдаем, посмеиваясь и поглядывая на нас, растворились во тьме.

— Дед, — вернулся я к животрепещущей собачьей теме, — вот только не говори, что ты еще не придумал, как проблему с волкодавами решить.

— Ага, — удовлетворенно закивал Михалыч, — значится, плохой у тебя дед? А как жареный петух в мягкое место клюнул, так сразу хорошим стал?

— Да хороший ты у меня, деда, просто замечательный! Только что это тебе сегодня мой филей покою не даёт? Ты у Гюнтера, что ли нахватался?

Михалыч возмущенно фыркнул, но я быстро, не давая ему слова молвить, а то сейчас начнется проповедь на полчаса, сказал:

— Ну, давай, выкладывай, что ты там от собачек припас?

Дед еще пофыркал немного, как ёж-альбинос над белой мышью в блюдце молока и, покопавшись в кошеле, протянул мне круг пахучей домашней колбасы.