Цена империи. Чистилище

Сие предложение устроило всех присутствующих, и они вновь собрались в кабинете спустя час. Профессор был счастлив от того, что получил клятвенные заверения от юриста в том, что «не позднее чем через три дня будут составлены все необходимые бумаги», а граф с блаженной улыбкой поглаживал вернувшийся из небытия фамильный палаш. Но даже когда с их уст готова была сорваться фраза: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!», практичность и скупость, присущая шотландцам, нашёптывали им предостережения: «А что же потребует этот русский полковник за свой щедрый дар? Quidquid id est, timeo Danaos et dona ferentes!»[56] Но далее отмалчиваться было проявлением дурного тона, и граф, в очередной раз поблагодарив Мезенцова, был вынужден задать вопрос:

– Господин полковник, вы оказали мне неоценимую услугу. Скажите, чем я могу отплатить вам за сей бесценный дар?

При этом в его душе чувство искренней благодарности вело нелёгкую борьбу с раздражением от того, что он, Уильям Гарри Хэй, граф Эрролл-девятнадцатый, находится в долгу перед каким-то туземным дворянчиком из варварской Московии.

Мезенцов для вида изобразил незначительное смущение, убедился, что хозяин кабинета ушел, вызванный секретарем, после чего быстро заговорил:

– Сэр, ни о какой благодарности, выраженной в материальной форме, не может идти и речи. Тем более что речь идёт не о драгоценной безделушке, а о боевом фамильном оружии, кое должно принадлежать семье. Но я был бы счастлив, если вы помогли мне советом или рекомендацией. Дело в том, что и я занят поисками. Во время Восточной войны, когда злой рок заставил наши империи позабыть боевое братство в совместной борьбе с узурпатором, мой дядя, тогда поручик Николай Мезенцов, сражался в Крыму. Во время осады Севастополя он был награжден золотой полусаблей с надписью: «За храбрость». В сражении на Черной речке ранен, и его вынесли на руках двое солдат. Их отход остались прикрывать несколько казаков, а так как стрелять было уже нечем, они сражались холодным оружием. Командовал ими молодой хорунжий, владеющий искусством обоерукого бойца. Именно ему мой дядя передал своё наградное оружие. После заключения перемирия для сбора павших нашли и тело хорунжего, но золотого клинка при нём не было. В руках дяди остались лишь ножны, что печалило его. Незадолго до подлого убийства он писал мне, что мечтал бы найти утерянную полусаблю. Годы поисков не дали никаких результатов. Но не так давно мне пришлось познакомиться с одним из издателей, который приобрёл ценную рукопись у некого шотландца, предпочитавшего сохранять анонимность. Длительное время они состояли в переписке, и в одном из писем сей господин упомянул несколько ценных клинков, вывезенных им из Крыма. Среди них была шашка кавказского образца с орденом святой Анны четвертой степени на эфесе и золотая полусабля, к эфесу которой граф Мезенцов прикрепил герб нашей семьи. К сожалению, всё, что я смог о нём узнать, что он проживает в Эдинбурге, но мне стало известно, что он азартный игрок и скрывается под псевдонимом, ибо подозревается в том, что нечист на руку. Но зато мне известен его номер счёта в Royal Bank of Scotland. В Санкт-Петербурге мои друзья из завсегдатаев английского клуба порекомендовали обратиться в Эдинбургский музей, где могут знать известных коллекционеров холодного оружия. Здесь же я надеялся найти хозяина палаша, что мне и удалось… С другой стороны, мне бы хотелось, учитывая репутацию человека, которого я разыскиваю, сделать это как можно более деликатно.

– Я вас понял, господин полковник, – ответил граф. – Каким временем вы располагаете? Неделя? Отлично, это более чем достаточно. Господа, я имею честь пригласить вас на торжественный обед в мой особняк в новом городе ровно через три дня. Я уверен, что за это время мне удастся собрать необходимую для вас информацию.

Глава девятнадцатая. Отрезанный ломоть

Даже среди аристократов попадаются проходимцы. Но если их правильно направить, они могут принести Короне неожиданную пользу.

Фразу приписывают Иеремии Бентаму

Шотландия. Эдинбург.

Середина девятнадцатого века

Георг Эркард (Найки)