Цена магии

Спускавшийся опустил глаза, и последним, что он увидел, было какое-то непонятное свечение и карамель. А потом Хлюпстер внезапно хлюпнулся в воду, ощутив невероятное желание грызть что-то, есть сыр и разносить заразу.

Свалившаяся в клоаку крыса потрясла мордашкой и запрыгала по воде прямиком во тьму.

Ширпотрепп вылез на улицу и затряс покрасневшей рукой. Из карманов его пиджака торчала карамель.

Природа явно не обрадовалась его появлению — ветерок стал каким-то сквозным, словно кто-то забыл закрыть огромную городскую дверь. К тому же, он принялся жалобно скулить, уж слишком по-собачьи.

Постепенно, из-под улицы вылезли и остальные — их карманы тоже были набиты карамелью Ля’Сахра. В принципе, восставшие выглядели как группа туристов, остановившихся, конечно же, на самой людной улице, чтобы послушать занимательную историю о вон том, да-да, вон том каменном изваянии, которое возвели здесь лет двести назад.

В двух словах, выглядело это слегка нелепо — ожидая увидеть восстание, представляешь себе что-то иное. Более свирепое — все равно, что ждать тираннозавра, а получить его беззубую бабулю.

— Господин Ширпотрепп, а обязательно было превращать этого господина… в крысу?! — шепнула госпожа Финтифлюх.

— Да! Я не хочу, не хочу!.. подвергать наше восстание лишним рискам. К тому же, теперь я точно знаю, что мы такое можем!

— Я надеюсь, что каждый встречный не будет представлять из себя потенциальную опасность? — осведомился Инфион, говоря и жестикулируя как-то неестественно медленно — словно испугавшись, что при любом резком движении из-за кустов выскочит тигр, который все это время выслеживал свою добычу.

— А то Сердце Мира станет воистину городом крыс! — съязвила Лолли.

Ширпотрепп покосился на троицу, очевидно, задумавшись, а не превратить ли их в грызунов и других представителей столь обширной городской фауны. А потом ответил:

— Очень, очень!.. смешно. Нет, остальные не лазают по канализациям. Для них это будет шоу, к которому, которому!.. они наверняка захотят присоединиться. Рано или поздно.

— И что дальше? — Ш’Мяк выразил общее недоумение.

— Дальше — к башне Правительства, пешком. Ну а потом — вы сами, сами!.. все знаете…

И эта кучка людей, кое-как сгруппировавшись в некое подобие вольного строя, двинулась вперед по главной улице города — будь они чуть пошумнее, вокруг них уже собралась бы толпа. Но план Ширпотреппа требовал осторожности…

И, что правда, рассеяно идущая вперед группа лиц (без лозунгов, плакатов и так далее) не представляла собой ничего неестественного. Для снующих в небе воронов восстание представляло собой просто пятно, чуть больше тех, к которым птицы привыкли. Но пернатые, со временем, все же проявляли интерес — и усаживались на свободные места, чтобы посмотреть, что же будет дальше.

Инфиона интересовал тот же вопрос, хоть к птичьему царству он и не относился.

— Нет, ну сам подумай — если мы даже будем стоять в сторонке и смотреть, ничего хорошего не произойдет! Тем более, против нас — вернее них — Правительство! Это не Златногорск, где на весь город один Эдрик. К нам обязательно предъявят претензии или, того хуже, попадем под горячую руку! — волшебник пытался спорить с Ромио, совершенно позабыв, что делать это так же бесполезно, как использовать кокосы вместо лошадей.

— Под горячие руки, — поправила работника Бурта девушка. — Не забывай о вероятности быть превращенным в крысу.

— Ну и что! Зато, мы посмотрим, как это будет происходить — вот вы когда-нибудь видели восстания? Я, например, нет, — дважды «неместный» гнул свое с умениями кузнеца. — А если будут подозрения или претензии — мы просто все объясним! К тому же, нам все равно некуда деваться — ты сам это только что доказал.

Ромио, считающий, что каждому их слову поверят — с учетом того, что они теперь преступники, — все же загнал волшебника в угол. Стены в этом углу постепенно смещались, как в старых гробницах, создатели которых были очень дальновидными товарищами.

Башня становилась все больше и больше. Никакой магии, просто восстание двигалось прогулочным шагом — для Ширпотреппа все происходящее, видимо, представляло собой утреннюю летнюю прогулочку со своим сто одним далматинцем на поводках.

Работник Бурта помолчал, обдумывая сказанное Ромио.

— Ну, выход найти можно, — констатировал он, задумчиво почесав бороду. — Только вот я абсолютно не представляю, какой.

— Ох, вот это было очень полезно! — вздохнула работница Борделя. — Что от тебя, что от Ромио, ничего дельного не дождешься…

Лолли, пожалуй, представляла собой самую выделяющуюся часть восстания — все благодаря движению бедер в брюках. Казалось бы, это не могло создать никаких конфузов, но прохожие, в основном мужчины, почему-то постоянно оглядывались на нее, получая встречный, разящий наповал взгляд Ромио, который, убедившись в отсутствии угрозы, обращал свой взор все на те же бедра. По крайне мере, часть своего взгляда — романтик смотрел и вперед, и назад, словно обладал каким-то сверхкосоглазием.