Цена памяти (СИ)

Война, пожалуй, что-то сделала и с ней. Гермиона быстра на поле боя, но совершенно растерянна и заторможена, когда напротив Малфой, кажется, изливает душу.

Сердце в груди грохочет с силой, способной сломить, но Гермиона игнорирует и его, и разум, и всё внешнее, кроме Малфоя с его совершенно безумной речью.

Кажется, она ещё никогда так внимательно не слушала, но не уверена, что сможет вспомнить хоть что-то, когда он замолчит. Она хочет записать его слова, впитать их, сохранить на плёнке, которую смогла бы прокручивать снова и снова.

— Наверное, этому есть простое объяснение. Я был испуган, чертовски одинок и эмоционально нестабилен. Я не пытаюсь… Не пытаюсь сказать, что дело не в тебе. Потому что, конечно, будь это кто-то другой… Я не знаю. Просто не думаю, что всё вышло бы именно так, но вместе с тем я не могу объяснить, почему оно так вышло… Ты… Ты должна понимать.

Он вдруг обращается к ней, его взгляд проясняется, и наконец Гермиона умудряется выдавить:

— Драко, ты…

В полном раздрае и несёшь какую-то ахинею, путаешь слова и выглядишь так потерянно, что требуется вся выдержка, чтобы не расплакаться при взгляде на тебя.

— Грейнджер, не пере…

— …в порядке?

О, это глупый, глупый вопрос.

Он раскалывается; кривая ухмылка расползается на лице и тут же исчезает, будто Драко пугается своего порыва.

— Я просто хочу сказать, что… я не ожидал, что кто-то будет рядом, но ты была.

«Ты не одинок».

«У тебя есть я».

«Я буду бороться за тебя».

Ей больно и…

Совершенно восхитительно, исключительно чудесно. Будто бы в груди распускаются цветы невыносимой красоты.

Драко наконец замолкает, но Гермионе требуется несколько секунд, чтобы собраться и облечь все свои ощущения в один простой вопрос:

— Почему ты говоришь всё это сейчас?

Он смотрит прямо на неё и пожимает плечами.

— Я не знаю, что будет после Хогвартса.

— Что это значит?

О, она знает.

Гермиона почти уверена, что правильно понимает, что он имеет в виду, к чему ведёт, но задать прямой вопрос у неё уж точно не хватит смелости.

Наверное, так снова проявляется её жестокость, раз после всего сказанного она хочет, чтобы он… уточнил. Был конкретнее. Выразил всё так, чтобы не осталось лазеек и путей отхода.

Но ведь, на самом деле, Гермиона не жестока, а просто требовательна.

Она вздыхает, зная, что дрожит, и он вдруг обводит её взглядом, который невозможно спутать ни с чем другим. В груди уже не просто грохот, а непрекращающийся рокот, и в ушах шумит.

Но Гермиона ждёт.

А Драко внезапно меняет тему:

— Я знаю, что ты скажешь, но я должен попробовать, — бормочет он.

— О чём ты? — вскидывается она.

Сердце падает куда-то в живот, когда он хмурится и приподнимает руку. Шаг — и он вплотную к ней, мгновение — пальцы стискивают её предплечье.

— Не иди туда, Грейнджер. У вас достаточно людей. Останься в убежище. Пережди. Не рискуй собой в этот раз.

Горло сжимается, и на глаза набегают слёзы. Но он прав — его попытка обречена на провал.

— Но я должна пойти, — хрипло возражает Гермиона. — Драко, мы все продумали, всё будет в порядке.

Он сводит челюсти и носом шумно втягивает воздух. Взгляд мечется в течение пары секунд и останавливается в районе её ключиц. Драко поднимает вторую руку и, так и не выпустив палочки, хватает Гермиону за плечо; древко вжимается в кожу.

— Я знаю, знаю, — он моргает, опустив голову, и волосы падают на лоб, — но ты могла бы…

— Не могла бы. — Она мотает головой. — Я должна быть там.

— Должна… — эхом откликается Драко. — Мы все как будто должники этой грёбаной войны и всё отдаём, отдаём… Когда же можно будет перестать?

— Ты знаешь, — шепчет она в ответ и кладёт руки ему на шею. Большие пальцы ложатся на челюсть, и Гермиона наклоняет его голову, притягивая к себе, ловит горький взгляд, коротко вздыхает.

И целует его.

Она не в состоянии вымолвить больше ни слова, ведь на такое невозможно достойно ответить. В голове, будто попав в ловушку, бьются мысли, но Гермиона не может высказать то, что думает и чувствует.

То, что на языке у них обоих.

Он и так должен понимать.

Он…

Она самозабвенно целует его и всей душой надеется, что Драко понимает.

Он отвечает на поцелуй, как будто только этого и ждал, с жаром и отчаянием. Горячее дыхание опаляет кожу; все прикосновения губ знакомые, желанные, до смешного необходимые.

Драко обнимает её за талию, с силой прижимая к себе, и стискивает пальцы. Хватка на плече становится почти болезненной.

На миг ей кажется, что он так и будет крепко держать её, лишь бы она не ушла.

На миг ей кажется, что если это правда — она не станет сопротивляться.

Но миг заканчивается.

Им требуется кислород, и Гермиона, задыхаясь, запрокидывает голову. Лёгкие горят, сердце не оставляет попыток проломить рёбра. Драко ещё несколько раз быстро целует её в уголок губы, в щёку, в висок и утыкается носом в волосы, прерывисто дыша.

Время долго было благосклонно к ним, но теперь оно заканчивается.

— Послушай, Грейнджер, — нетвёрдым голосом начинает Драко прямо у её уха. — Есть ещё кое-что. Если что-то пойдёт не так или же, наоборот, всё будет слишком удачно… Если вы будете готовы… Я… могу снять защиту с поместья.