Цена памяти (СИ)

Она умоляет спасти пленных, и он делает это, но получает сполна.

Он ещё раз целует её и рассказывает о нападении, а она ему — о Тедди.

Они спорят о приоритетах, она просит прощения, он лечит её раз, другой.

Вот он находит её в Ракушке, а после они проводят время вместе, варят зелья, сближаются.

Они занимаются сексом, он передаёт ей планы поместий, а она… постепенно влюбляется в него.

Вот он рассказывает ей об убийстве Филча.

И последнее — когда Драко просит её не идти в Хогвартс.

Гермиона не верила, что это их последняя встреча, и уж точно не хотела забывать всё это. Она никогда не хотела забывать его.

Но теперь она не видит другого решения.

Рука, сжимающая палочку, ощутимо дрожит.

Гермиона думает, что сделала бы по-другому, будь у неё возможность, но отбрасывает эти мысли. Теперь это неважно. Они оказались там, где оказались. Выхода нет, а перебирать альтернативные варианты бессмысленно и нерационально.

Она может сделать для Драко только это.

Ведь Гермиона знает наверняка: цена её памяти меньше цены его жизни.

Глубоко вздохнув, она кивает Рону и хрипло произносит:

— Пора.

Они одновременно поднимают палочки.

— Ты уверена?

Гермиона вновь кивает.

— На счёт три.

Рон выдавливает подбадривающую улыбку.

— Всё будет хорошо. Один.

Она с трудом улыбается в ответ, чувствуя, как слёзы всё-таки вырываются из глаз.

— Два.

«Всё точно будет хорошо», — думает Гермиона. Она ведь обязана верить в лучшее. Даже сейчас.

— Три!

Она взмахивает рукой, направляя палочку на Рона. Они вскрикивают одновременно:

— Обливиэйт!

Заклинание с силой врезается в Гермиону.

***

Воспоминания после этого похожи на сплошную мешанину образов, звуков и ощущений.

В сознании откладываются страх, скорость, вспышки заклинаний, тяжёлое дыхание, ругательства, крики и боль.

Сначала от подвернутой лодыжки и отчаянного бега, и затем… из-за всего остального.

Гермиона вспоминает отрывки, но все они пугающие и болезненные.

И невероятно сумбурные.

Они с Роном быстро оправляются от заклинания и в самом деле пытаются дать отпор сначала Люциусу, а потом и остальным Пожирателям. Она ведь помнит, как они мчатся, уворачиваясь от заклинаний, а значит, им как-то удалось прорваться.

Но после Гермиону встречает темнота, которая быстро сменяется болью.

Боль повсюду.

Боль окружает её, затапливает, проникая через кожу, и вместе с тем идёт изнутри. Гермиона трясётся и слышит ужасающие крики, похожие на предсмертные.

И далеко не сразу понимает, что это — её крики.

Она слышит лязганье металла от кандалов и чьи-то требовательные злые голоса.

Она чувствует холод и влагу то ли от сырости, то ли от слёз, то ли от крови. Она помнит, что крови много.

Видения затягивают её в воронку, наводняют разум, бьются и отступают, почти не давая передышки.

Всю ночь Гермиона пребывает на грани сна и реальности, так и не понимая, что является кошмаром, а что — воспоминанием.

Вот какой-то Пожиратель направляет на неё палочку, но маска растворяется на его лице, и это оказывается Дра… Нет, Люциус Малфой.

А вот его уже сменяет Беллатриса.

Они произносят какие-то заклинания, но Гермиона не слышит ничего, кроме крови, стучащей в ушах, и лязга цепей, на которых она болтается, как безвольная кукла. Она замечает, как шевелятся губы и как изменяются лица от непонятных эмоций, а ещё видит вспышки, которые медленно разгораются на концах палочек и, перелетая по воздуху, врезаются ей в грудь.

И сразу после перед ней появляется Рон с его проницательными голубыми глазами и печальной улыбкой. Он произносит одно слово. Снова и снова, по кругу.

Обливиэйт.

Она не понимает, в какой момент на нём возникают тёмный плащ и серебристая маска, когда меняется его голос, который произносит уже совсем другие слова.

И опять боль, отголоски которой прорываются до неё даже теперь, спустя год.

Гермиона мучается и никак не может очнуться.

Но наконец она вдруг видит, что перед ней другое знакомое лицо — лицо Драко.

И просыпается.

***

Она не смотрит на Драко, когда заходит в камеру и садится за стол.

Гермиона ощущает его взгляд, но сама тянет время.

Она не выспалась и чувствует себя разбитой, голова наливается болью, пульсируя от образов и мыслей, и всё тело охватывает тяжесть. Кажется, будто каждая клетка недовольно вспоминает, через что ей пришлось пройти.

Кроме того, её сердце рвётся на куски.

Гермиона тяжело вздыхает.

— Ну и как твоё мнение обо мне? — вдруг на удивление бодро спрашивает Малфой.

Она наконец непонимающе посматривает на него. Он прищуривает глаза и еле-еле склоняет голову к плечу. Заметив её недоумение, Драко поджимает губы и уточняет:

— Уже изменилось навсегда?

Её глухой выдох похож на всхлип, и Малфой удивлённо приподнимает брови, но Гермиона встряхивает головой и быстро говорит:

— Пока не уверена. Я вспомнила, как мы с Роном уничтожили крестраж.

Он кивает и нетерпеливо вскидывает подбородок.

— И? Это всё?

Резким жестом Гермиона заправляет волосы за уши и сцепляет руки, опуская их на стол. Она выпрямляется, напрягая уставшую спину, и медленно обводит Малфоя взглядом. Она рассматривает его с такой дотошностью, как будто давно не видела.

Но ведь ощущение именно такое.