Цена памяти (СИ)

Плечи Малфоя нелепо дёргаются, будто бы её слова попадают пулей куда-то между его лопаток или в центр груди.

— Ты. Хочешь. Узнать. — Его глаза слегка светятся, и он издаёт зловещий смешок: — Узнать.

Малфой поднимается с кресла, и Гермиона, будто ожидав подобного, моментально вскакивает следом, замирая напротив. Он прижимает кулаки к бёдрам и, выпрямив спину, вскидывает подбородок, отчего кажется ещё выше.

Гермиона молчит, ожидая прорыва.

Малфой не подводит.

— Я не хочу убивать, — вдруг изменившимся тоном говорит он. — Это, может быть, сложно понять, но, хоть я и верил во всё то, за что сражаются Пожиратели, всё же я не готов убивать за это. Некоторые вещи оказались важнее.

Гермиона смотрит прямо на него и рвано хватает ртом воздух:

— Но… Но!.. Это не ответ! — Теперь жестока сама Гермиона. Жестока и невыносима, и знает это, но не может остановиться. — Ты не готов убивать за эти идеалы, но всё ещё разделяешь их? Ты готов лгать ради них? Готов мучить?

— Я не знаю.

— Ты до сих пор веришь в то, что чистокровные лучше маглорождённых?

Она задаёт вопросы, потому что ничего не может с собой поделать.

— Я не знаю, во что я верю, Грейнджер! — лающе восклицает Драко, и его тело изгибается волной, будто он сдерживает рвущуюся наружу энергию. — Вот твой ответ, которого ты добивалась. Не знаю, не знаю… Я не знаю!

— Но этого недостаточно, Драко. Тебе… тебе надо разобраться.

— Грейнджер, ты сама сказала. Я здесь. И я уже совершил все те поступки. Да, многие — плохие. Но были и хорошие. И я продолжаю делать что-то сейчас, каждый день. — Он вдруг сутулится, расслабившись, и пальцы разжимаются. Руки теперь безвольно свисают у бёдер. Белёсая чёлка падает на лоб, порождая тень на глазах, которые Малфой на миг устало прикрывает. — А в конце концов разве поступки говорят не больше слов?

Гермиона замирает, ошарашенная услышанным.

Она боится ошибиться, ведь уже долгое время делает выводы о Малфое исходя из его поступков, но каждый раз сомневается: а что, если это случайность? Что, если это уловка с его стороны?

Драко Малфой не поддаётся ей, и Гермионе хочется услышать вербальные пояснения. Ей нужна расшифровка его действий. Понятная инструкция к его личности и его мыслям.

Но он прав, что поступки важнее, и это раздражает настолько, что Гермиона не сразу соображает, что сказать.

— И, знаешь, Грейнджер, — вдруг глубоким голосом обращается к ней Малфой, вновь сбивая с мысли, — если ты сама можешь объяснить причины всего, что делаешь, то я позволю тебе и дальше изводить меня вопросами, — он хмыкает и слегка покачивается, перекатываясь с мыска на пятку. — Но если ты сомневаешься хоть в чем-то — то перестань быть такой лицемерной.

Он замирает, бросив короткий взгляд на Гермиону и длинный — в потолок над её головой. Она угрюмо глядит на него и в конце концов не удостаивает никаким ответом.

Энергия, вспыхнувшая так ярко и живо, покидает её тело, и усталость вновь накрывает с головой, парализуя мышцы. Слова Малфоя взрывают что-то в её разуме, и разлетевшиеся осколки впиваются повсюду, доставляя почти физическую боль. Гермионе нужны время и спокойствие, чтобы навести порядок, избавиться от следов и обдумать всё произошедшее. Чтобы понять, что же она на самом деле думает.

Чтобы избавиться от сомнений.

Разговоры с Малфоем поднимают слишком много, будто он берёт её за шкирку и заставляет смотреть на вещи, которых обычно Гермиона неосознанно пытается избежать.

Но ей хочется надеяться, что и она в свою очередь обтёсывает его. И в какой-то момент они достигнут понимания.

Но не сегодня — на сегодня с неё хватит этих выматывающих словесных сражений.

Достаточно.

Но Малфой, видимо, так не думает.

Он вновь переводит взгляд на Гермиону, смотря однако куда-то в область ключиц, и одну руку будто бы небрежно засовывает в карман, хотя во всей позе чувствуется напряжение.

— Что, Грейнджер, задавать вопросы получается лучше, чем отвечать на них? — спрашивает он на одном дыхании и нервно облизывает губы. — Ты иногда очень раздражаешь, ты ведь в курсе, да?

— Не меньше твоего, — хрипло выдавливает Гермиона.

Что-то в воздухе между ними снова меняется; пламя свечей несильно колеблется, отбрасывая причудливые тени на стены.

Она непонимающе хмурится, склонив голову к плечу, когда Малфой вдруг спрашивает:

— Когда тебе нужно возвращаться?

— В смысле?

Он нетерпеливо цокает и всё-таки поднимает взгляд, смотря прямо ей в глаза.

— У тебя есть ещё минут десять?

Гермиона неопределённо пожимает плечами, сбитая с толку несвязным потоком его вопросов.

Она не понимает его. Правда хочет его понять, но пока что не понимает.

— Ну да, есть.

Он слегка щурится.

— Хорошо. — Она вдруг осознаёт, что Малфой стоит очень близко. — Это хорошо.

Один выпад — и он протягивает руку и, схватив её за капюшон кофты, дёргает на себя с такой силой, что Гермиона спотыкается и врезается в его тело.

Она задерживается намного дольше, чем на десять минут.