Цена памяти (СИ)

Она почти не видела его в бою, не в силах отличить среди толпы одинаковых тёмных плащей и светлых масок, и плохо помнит дуэльные уроки в Хогвартсе — это было будто в прошлой жизни, поэтому Гермионе особо не с чем сравнивать нынешние движения Малфоя. Но то, как его руки и тело шевелятся, когда он захватывает её, поражает и немного сердит.

Потому что не должно быть так легко и приятно.

Так естественно.

Он целует её. Дыхание скользит между их губами, откуда-то из глубины груди поднимается палящее тепло, и Гермиона неловко переступает с ноги на ногу, бездумно отвечая на поцелуй и не особо думая о том, как расположить руки.

Его плечи — подходят.

Его шея — вполне.

Его затылок с мягкими прядями волос, струящимися между пальцев, — это хорошее место.

На его теле много хороших мест.

Малфой, не размыкая губ, тянет её на себя.

Он делает шаг назад — она пытается следовать за ним; другой — словно ведёт её в танце; третий — его ноги упираются в край кресла.

И Малфой роняет их обоих, подхватив её под бёдра. Гермиона падает, ударяясь коленями об обивку и ягодицами — о ноги Малфоя. Их зубы слегка сталкиваются, рождая звонкий звук, и Гермиона на мгновение поражённо отстраняется, опираясь ладонями в плечи Малфоя.

Но он целует её снова.

Вдруг оказывается, что это ровно то, что нужно, чтобы очистить голову после жаркой дискуссии. Осколки, впивающиеся в мозг, крошатся под натиском движений и размякают от жара, охватившего всё тело.

Они исчезают.

И остаются только прикосновения Малфоя.

Обхватывая одной рукой талию, он притягивает Гермиону ближе, так что она скользит по его ногам и прижимается грудью к груди. Это положение непривычно и волнующе; Гермиона чувствует и силу Малфоя, и собственную власть. Она может двигаться, может задавать темп, может сама решать, как целовать его и куда.

Она разрывает поцелуй, ловя его раздражённый вздох, и тут же касается губами щеки Малфоя, скользит по скуле, опаляет дыханием ушную раковину. Гермиона помогает себе руками, зарывшись пальцами в его волосы и поворачивая голову, чтобы было удобнее.

Он стискивает её бёдра.

Гермиона слышит его прерывистое дыхание и неразборчивый шёпот, когда быстрым движением языка проводит по шее, повторяя его же движения. Она не уверена, что действует правильно, но отдаётся инстинктам, ощущая, как всё тело Малфоя напрягается, а грудь движется в рваном темпе, как будто и диафрагма, и лёгкие, и сердце забыли о существовании ритма.

Что-то внутри Гермионы разрывается, распускается, раскручивается…

Время великодушно по отношению к ним. Жаркие секунды щедро растягиваются в минуты, стрелка часов замолкает, не напоминая о себе. Реальность отступает, разрешая забыться.

И они используют это сполна.

Только когда воздух вокруг начинает потрескивать от магических искр, разлетающихся в стороны, а лёгкие болезненно сжимаются от жара и недостатка воздуха, Гермиона и Драко позволяют пространству скользнуть между ними. Они тяжело дышат, и Гермиона жмурится, слегка постукивая кончиками пальцев по его затылку, сосредотачиваясь на ощущениях, а совсем не на собственных шальных мыслях.

Она прислоняется к его лбу своим; их носы едва сталкиваются, и разгоряченная кожа не спешит остывать, опалённая теплом вырывающихся вздохов.

Они молчат — потому что теперь уж точно не время говорить.

Спустя время Гермиона несколько раз моргает и смотрит на светлые ресницы Малфоя и на серые круги под его серыми глазами.

Возможно, стоит наконец признать, что ей необязательно знать ответы на все те вопросы, которыми она мучает Малфоя, чтобы так целовать его.

Она протяжно выдыхает.

***

Она судорожно вздыхает.

— Малфой, какого?..

С подола его мантии капает кровь, пачкая ковёр.

— Это не моя кровь. — Взмахом палочки он очищает ткань и пол. — Извини.

— А там?

Она кивает на его плечо. Тёмные, влажные пятна покрывают мантию у плеча и вдоль руки.

— А вот здесь моя, чёрт.

Он выругивается и, быстро скинув мантию, буквально падает на диван. Гермиона хмурится, вглядываясь в багряно-красный цвет, окрасивший его рубашку.

— Снимай.

Она идёт к шкафам, на мгновение прижимая ладони к бокам, чтобы справиться с дрожью. Зелий всё меньше, и Гермиона собирает остатки запасов. Она не уверена, что Малфой заглядывал в этот шкаф и в курсе, что скоро всё кончится.

Им нужно больше.

Особенно если он планирует и дальше ловить всевозможные проклятия.

Лоб чешется, когда Гермиона снова хмурится. Несколько прядей падают на лицо, пока она идёт обратно к дивану, и Гермиона трясёт головой, стараясь сбросить их. Но от этого лишь больше кудрей подпрыгивают и спиралями прикрывают глаза. Она раздражённо цокает языком.

Малфой сидит, ссутулившись, и упирается локтями в колени, прерывисто дыша. Рубашка всё ещё на нём, лишь расстёгнута, открывая бледный подтянутый торс, покрытый шрамами.

Гермиона снова смотрит на яркие-яркие пятна. Перед глазами — воспоминание о том, как в прошлый раз он истекал кровью, как раз когда получил все свои шрамы.

— Не могу дальше, — хрипло выдаёт он, поводя плечом.

Сморгнув наваждение, Гермиона призывает бинты и садится рядом с ним.