Цена памяти (СИ)

Она долго обдумывает его слова и в конце концов говорит:

— Будем надеяться, что это в итоге сыграет нам на пользу.

Малфой лишь криво усмехается.

***

Гермиону мутит.

С тех пор, как очередная порция воспоминаний настигла её, на языке держится отвратительный горький привкус, а кружащейся голове не помогают никакие зелья.

Тошнота ютится в животе, то и дело перебираясь в грудь, и желудок временами подпрыгивает к горлу, а затем всё успокаивается, давая несколько минут — иногда часов — передышки.

После всё начинается снова.

Осколки воспоминаний в её голове с трудом находят собственные места, по пути раня сознание, и заставляют думать о цене. Снова, и снова, и снова…

Малфой и сам выглядит ещё бледнее, чем обычно.

Гермионе кажется, что она попала в чёрно-белый фильм, пока она смотрит на его побелевшее лицо, посеревшие волосы, потемневшие глаза. Только искусанные губы выделяются ярким пятном.

Как только она занимает своё место, эти губы произносят:

— Сегодня я не могу притворяться, что у меня есть терпение на вежливый разговор. — Он смотрит куда-то мимо её плеча, и брови нависают над глазами, когда он хмурится. — Просто скажи, до какого момента ты вспомнила.

Гермиона нервно сглатывает, удивлённая прямолинейностью. Она хочет спросить, в порядке ли он, но вместо этого произносит:

— Я залечила твоё плечо, а после мы обсудили шахматы.

Короткое изумление на его лице быстро сменяет подобие удовлетворения, но оно тусклое, приглушённое, как и всё в этой камере.

— До конца партии ещё два месяца, — медленно говорит он, так и не глядя на Гермиону.

Его пальцы один за другим коротко ударяются о столешницу, Малфой будто делает волну: мизинец, безымянный, средний, указательный, один за другим, и большой — как точка. Потом то же другой рукой. И в обратную сторону, в обратном порядке.

Гермиона следит за этим жестом, коротко смотрит ему в лицо и снова возвращает взгляд к рукам. Он часто шевелит пальцами вот так или как-нибудь иначе, чтобы справиться с эмоциями и привести в порядок мысли.

Гермиона понимает: это то немногое, что доступно ему.

Она прочищает горло.

— Мне нужно вернуться в Хогвартс на несколько дней. Я хочу договориться с Макгонагалл досрочно сдать некоторые экзамены. — Гермиона пытается поймать взгляд Малфоя. — Я планирую больше времени проводить в Лондоне, чтобы легче перемещаться сюда.

Он неопределённо покачивает головой.

— Завтра первый день зимы, — сообщает Гермиона, ожидая хоть какой-то реакции. — И я хочу приходить чаще, потому что я… Я надеюсь, что к Рождеству я вспомню всё и…

— Не говори этого, Грейнджер, — вдруг резко обрывает он, и Гермиона понимает, что он наконец смотрит на неё. Но в его взгляде такое суровое и пугающее выражение, что теперь уже ей хочется отвести глаза. Она еле сдерживается. — Я знаю, что ты хочешь сказать, но не надо.

Она слегка удивляется.

— За месяц я вспомнила больше половины всего, и я вполне могла бы…

— Не надо. — Он кривится будто от боли.

Его правая ладонь дёргается, будто он хочет её остановить. Гермиона поражённо замолкает.

— Не надо говорить мне об этом. И, Мерлина ради, Грейнджер, не нужно больше спешить.

— Малфой…

— Я знаю, что ты чертовски упряма, ладно? — скрипя зубами, говорит он. — Мы оба знаем. Но дай всему идти своим чередом. Не торопись и… не обещай ничего.

Гермиона вздрагивает.

— Почему ты вообще так уверен… — она колеблется и решает задать другой вопрос: — Откуда ты знаешь про действие Обливиэйта?

Малфой отвечает резко, но не жестоко, а скорее устало.

— От тебя.

— Ох. — Это неожиданно. — Что?

— Ты говорила, что если заклинание снимает тот, кто его наложил, то это нужно сделать быстро, не пытаясь восстановить память кусками. Как сорвать…

— …пластырь.

— Видимо. — Он пожимает плечами.

Гермиона неверяще смотрит на него расширенными глазами. Она правда говорила ему такое? Конечно, она не помнит, но с чего бы Малфою врать об этом? Да и откуда ещё он мог знать настолько магловское выражение?

Гермиона всматривается в его лицо, стараясь понять, и вдруг остро осознаёт: она говорила ему это в связи со своими родителями.

Может, не сразу, но в конце концов она рассказала ему, что сделала.

Он знает. И, наверное, это не так удивительно, если наконец смириться с тем, что в какой-то момент их странных взаимоотношений Гермиона начала по-настоящему доверять ему.

— Но если контрзаклинание не произнесено, то воспоминания не могут сразу найти дорогу к нужным местам в голове. Они путаются и порождают хаос.

Её снова немного мутит, и Гермиона откидывается на спинку стула, обдумывая ситуацию.

Малфой прав.

И он знал это с самого начала.

Она правда могла рассказать ему всё это, потому что много исследовала тему, когда готовилась заколдовать родителей.

Но со своих родителей она сняла заклинание одним движением палочки, и после долгого сна и чуть менее долгой прогулки, чтобы привести мысли в порядок, всё в их головах стало на место ровно так, как и должно было. Никаких побочных эффектов, никакой боли, никакого тумана в голове, лишь небольшая толика обиды на Гермиону, что она даже не посоветовалась с ними, принимая такое важное решение.